Через пару десятилетий у кого-то, кто читает отчет о российско-украинской войне 2022 года — если это то, во что превращается украинский кризис (как кажется, и происходит), — может возникнуть такая мысль:

Подожди, позволь мне понять это прямо. Значит, лидеры крупных стран НАТО не особо хотели, чтобы Украина вступала в НАТО? И согласие не пускать Украину в НАТО — согласие не делать того, чего они в любом случае не хотели делать — могло удержать Россию от вторжения в Украину? Но они этого не сделали? И это даже серьезно не обсуждалось? Мол, практически никто из влиятельных американских комментаторов не утверждал, что делать это имеет смысл? Как это могло быть?

Хороший вопрос! Постоянные читатели этого информационного бюллетеня могут ожидать, что я отвечу на него, немедленно приступив к обвинению «Блоба» (внешнеполитического истеблишмента) и сетуя на отсутствие у Блоба «когнитивной эмпатии» (понимания того, как ваш противник или кто-либо другой смотрит на Мир). Что ж, вы ошибаетесь насчет «немедленно». Эти темы всплывут достаточно скоро, но сначала я хотел бы обратить ваше внимание на две другие темы. Это темы, обнародование которых (да, Блобом) задушило серьезную дискуссию о том, как предотвратить войну в Украине (да, отчасти за счет препятствования когнитивной эмпатии). Оба являются выносливыми многолетниками — темами, которые за эти годы нанесли неисчислимый ущерб миротворческим усилиям. Может быть, если мы подумаем, как мало смысла они имели на этот раз, мы с меньшей вероятностью попадемся на них в следующий раз.

1. Тема 1. Мюнхен

На прошлой неделе президент Украины Зелинский выступил на Мюнхенской конференции по безопасности с речью, в которой он пожаловался, что НАТО не установило четких сроков принятия Украины. Его выступление вызвало такой заголовок в британском таблоиде Daily Mail:«Президент Украины осуждает западное «умиротворение» Путина в резком выступлении в МЮНХЕНЕ…»
Да, в заголовке было написано «Мюнхен» заглавными буквами: МЮНХЕН. Это было полезным напоминанием о том, что во внешнеполитических кругах слово «умиротворение» почти всегда относится к печально известному выступлению британского премьер-министра Невилла Чемберлена на его встрече с Адольфом Гитлером в Мюнхене в 1938 году. Поскольку Германия сосредоточила войска вдоль границы с Чехословакией, Чемберлен пошел на уступки, чтобы предотвратить вторжение, а затем вышел с собрания, заявив, что «в наше время будет мир». Чего хватило на шесть лет и 60 миллионов тел.

С тех пор людей, выступающих за уступки, которые могут уменьшить вероятность войны, обвиняют в том, что они за «умиротворение», и строго предостерегают от повторения мюнхенских ошибок. Несомненно, президент Байден осознавал, что он был бы завален этим словом, если бы упомянул о возможности исполнить самое главное желание Путина, исключив прием Украины в НАТО. (Комментаторы посылали «Мюнхенские предупреждения» еще в ноябре и декабре в ответ на слухи о другой уступке.)

Сравнение с Мюнхеном не следует игнорировать. Во-первых, всегда прискорбно идти на уступки тому, кто угрожает вторжением в страну. Вы бы предпочли не вознаграждать такое поведение. Тем не менее, я думаю, что платить такую ​​цену — единственная важная параллель между мюнхенским делом и украинским делом. И между этими двумя случаями есть как минимум две большие разницы.

Мюнхен-Украина

Отличие № 1: В Мюнхене, когда Гитлер угрожал вторгнуться и захватить часть территории, Чемберлен согласился отдать ему часть территории, которую он угрожал захватить. Великобритания и Франция силой заставили Чехословакию отдать Гитлеру Судетскую область, немецкоязычную часть страны. Напротив, идея уступки между НАТО и Украиной заключалась в том, чтобы удержать Путина от захвата территории, которую он угрожал захватить. Было много разговоров — от представителей администрации и других — о том, что исключение Украины из НАТО каким-то образом нарушит «суверенное право» Украины решать, к каким альянсам она присоединяется. Это чепуха. У Украины не больше суверенных прав на вступление в НАТО, чем у меня на вступление в Совет по международным отношениям. Международные альянсы, как и организации лежащие в основе нашего истеблишмента, сами выбирают своих членов.
Короче говоря: Чемберлен заменил один вид нарушения суверенитета Чехословакии — потерю территории в результате вторжения — на то, что, по сути, было другим видом: потерей территории без вторжения. Никто не просил Байдена делать это с Украиной. Мы просили его предотвратить нарушение суверенитета Украины (потерю территории в результате вторжения), сделав что-то, что не нарушает ничей суверенитет.

Отличие № 2: В Мюнхене парнем по другую сторону стола был Адольф Гитлер. И вот что нужно помнить о Гитлере: он был сумасшедшим.
Я не просто имею в виду, что он считал совершенно нормальным убивать миллионы людей из-за их этнической принадлежности. Это своего рода сумасшествие, но более уместным для настоящих целей является то, что он страдал от заблуждений, которые заставляли его постоянно идти на экзистенциальный риск. Его объявление войны России в 1941 году, которое решило судьбу Германии, является самым известным примером, но другие примеры всплыли задолго до того, как он стал лидером Германии. В 1923 году ему посчастливилось пережить свой неудавшийся «Пивной путч» раненым и заключенным в тюрьму, а не мертвым.
Путин никогда — ни в своем восхождении к руководству России, ни в своей последующей внешней политике — не проявлял такой небрежности с риском, которую Гитлер демонстрировал снова и снова. Так что нет никаких оснований полагать, что Путин последовал бы заключенному договору с такой экспансионистской яростью, которая последовала после сделки Чемберлена, когда Гитлер в течение года аннексировал остальную часть Чехословакии и вторгся в Польшу. (Гитлер был удивлен, что вторжение в Польшу привело к тому, что Франция и Великобритания объявили войну Германии; просто оценка риска не была его сильной стороной.)
Кроме того, поскольку любая сделка с Путиным ставила бы дальнейшее соблюдение уступки между НАТО и Украиной в зависимость от дальнейшего выполнения Россией этой сделки, эту «уступку» можно было бы легко вернуть, если бы Путин нарушил сделку. Обещание не расширять НАТО легко отозвать; позволить гитлеровским войскам оккупировать часть Чехословакии и отыграть назад было невозможно.

2. Тема «Путина не переубедишь».

Изображение Путина как сумасшедшего, иррационального или непостижимо странного — обычная тема в Блобосфере (и она, конечно, работает в синергии с мюнхенской темой, поскольку ставит тактическую психологию Путина в непосредственной близости от тактической психологии Гитлера).
Например, в январе влиятельный Блобстер Майкл Макфол, бывший посол США в России и эксперт MSNBC по России, объяснял в «Вашингтон пост», почему не было смысла предлагать Путину такие вещи, как замораживание расширения НАТО: «Если бы Путин думал, также как и мы, возможно, некоторые из этих предложений могут сработать. Путин думает не так, как мы. У него есть собственная аналитическая структура, свои идеи и собственная идеология, лишь некоторые из которых соответствуют западному рациональному реализму».

Также в январе специалист по международным отношениям Том Николс написал в Atlantic, что Путин«просто не разделяет общих взглядов на мир со своими оппонентами на Западе». Скорее, «глубоко в темных тайниках путинской психики» существуют такие вещи, как «эмоциональная и внутренняя привязанность к Украине», настолько сильная, что дает Западу «ограниченное влияние в ситуации, которая сейчас разворачивается». Отсюда название и подзаголовок статьи Николса: «Только Путин знает, что будет дальше: только он может сделать выбор и вернуть Европу на грань большой войны». Отсюда и мнение Николса о том, почему Путин стягивал все больше и больше войск к границе с Украиной: «Никто на самом деле не знает, почему Путин это делает».

Не все сочтут украинский кризис вызывающим недоумение продуктом эксцентричности Путина. Возьмем, к примеру, нынешнего директора ЦРУ Уильяма Бернса. Еще в 2008 году, когда Джордж Буш роковым образом вынудил упрямых европейских лидеров дать Украине обещание о будущем членстве в НАТО, Бернс направил записку тогдашнему госсекретарю Кондолизе Райс, в которой содержалось следующее предупреждение:

Вступление Украины в НАТО — самая яркая из всех красных линий для российской элиты (не только Путина). За более чем два с половиной года бесед с ключевыми российскими игроками, от бездельников в темных закоулках Кремля до самых резких либеральных критиков Путина, я так и не нашел никого, кто рассматривал бы Украину в НАТО как нечто иное, чем прямой вызов интересам России. Бернс добавил, что«трудно переоценить стратегические последствия» предложения Украине членства в НАТО — шага, который, по его прогнозам, «создаст благодатную почву для вмешательства России в дела Крыма и восточной Украины».

Итак, 12 лет назад Бернс предсказал, что почти весь истеблишмент российской национальной безопасности будет склонен создавать проблемы на Украине, если мы предложим Украине членство в НАТО, а теперь, когда мы пообещали Украине членство в НАТО, а Путин действительно создает проблемы в Украине такие люди, как Макфол и Николс, говорят, что объяснение должно лежать где-то в темных глубинах своеобразной путинской психологии.

Я не говорю, что расчеты Путина касаются исключительно национальной безопасности России. Очевидно, что Путин — политик, и он реагирует как на внутриполитические силы, так и на геополитические. Но и в домашней сфере его модель ответов понятна как продукт рационального ума.
Например: если достаточное количество россиян чувствует, что Запад не уважает их страну, Путин может выиграть очки, выступив против Запада. И, если точнее: если русские узнают, что прозападное украинское правительство сужает роль русского языка в государственных школах и закрывает русскоязычные СМИ — и то, и другое сделало украинское правительство, — тогда они противостоят Украине, что может стать особенно популярным способом противостоять Западу. В недавней статье New York Times о Путине отмечались «националистические подстрекатели на ток-шоу в прайм-тайм и в парламенте, которые годами призывали его аннексировать больше Украины».

Ничто из этого не является ракетостроением! Не так уж сложно получить хотя бы приблизительное представление о политических и геополитических факторах, формирующих мышление и действия мировых лидеров, а затем соответствующим образом задействовать их. Тем не менее, наши лучшие Блобстеры, пишущие в наши самые уважаемые Блобовские издания — Макфол в «Вашингтон пост», Николс в «Атлантике» — сидят и чешут затылки в жалком недоумении: этот мол образ Путина настолько странный, что нет никакого смысла вести с ним серьезные переговоры.

В защиту Макфола и Николса — и других Блобстеров, которые также страдают от дефицита когнитивной эмпатии — они могут быть жертвами когнитивной предвзятости, известной как ошибка атрибуции. Ошибка атрибуции может исказить наше восприятие как союзников, так и врагов. С врагами это работает так: если они делают что-то, что мы считаем плохим, мы склонны приписывать это поведение их внутреннему расположению, их основному характеру, а не внешним обстоятельствам.
Поэтому, если, скажем, мы пытаемся объяснить, почему враг угрожает вторжением в Украину, мы игнорируем объяснения, связанные с политическими и геополитическими обстоятельствами, и принимаем объяснения, которые усматривают проблему в фундаментальном расположении врага — в его «эмоциональной и внутренней привязанности к Украине» или, более расплывчато, в своеобразной «аналитической структуре», которую нам, рациональным жителям Запада, трудно понять.

В любом случае, каковы бы ни были корни дефицита когнитивной эмпатии и других неудачных типичных для Блоба тенденций, которые всплыли в последнее время, ущерб уже нанесен: кажется, что Блоб снова победил. Благодаря таким людям, как Макфол и Николс, насколько мы можем судить, не было серьезных попыток вести переговоры с Путиным — предлагать уступки, которые явно лежали в основе его мотивации. А теперь, когда Путин признал сепаратистские республики Украины и направил в них войска — акт агрессии и прямое нарушение международного права, — политические издержки уступок для Байдена будут еще выше. (И реальная цена уступок — с точки зрения масштабов правонарушений, которые теперь будут вознаграждаться — выше)

По мере того, как агрессия будет разворачиваться — и, возможно, распространится далеко за пределы Донбасса, в который входят эти две республики, — ожидайте услышать, как такие люди, как Макфол и Николс, будут оправдываться: Путин такой плохой и иррациональный, как они о нем говорят! Вы можете даже услышать некоторые аналогии с Гитлером. Но помните: с этого момента мы наблюдаем то, что сделал Путин после того, как мы последовали совету Макфола и Николса и отказались вести с ним серьезные переговоры. Мы видим, что происходит, когда вы не пытаетесь «умиротворить».

© Роберт Райт, писатель, журналист

https://nonzero.substack.com/p/why-biden-didnt-negotiate-seriously?utm_source=url — оригинал на английском языке

На деле, тут все достаточно просто — американский истеблишмент не считал и не считает РФ равноправным партнером для переговоров. Байден часть этого истеблишмента и окружен представителями этого истеблишмента, поэтому он ведет себя соответственно.
России прямым текстом отказали — никакие ее красные линии или сферы влияния учитываться не будут. Поэтому предмет переговоров был довольно быстро исчерпан — России ясно показали, что в рамках вашингтонского мироустройста Россия не может рассчитывать на реализацию своих национальных интересов даже в пределах достаточно ограниченных приграничных сфер влияния. Что оставило России достаточно нехитрый выбор — либо капитулировать и принять эту реальность, либо приступить к дальнейшим действиям направленным на демонтаж вашингтонского миропорядка и мира основанного на американских правилах. России просто не оставили выбора, хотя существенная часть российских элит длительное время деятельно и осознанно надеялась договориться с Западом, искренне недоумевая, почему тот не хочет дать России то немногое, что она просит за то, чтобы быть частью Запада.