Газетная заметка из газеты «Ростовская Речь» от 13 января 1918 г. хорошо описывает революционную Россию и «живое творчество масс пролетариата» в начале 1918 года. Итак, припадем к документу:

2 января (1918 г.) в Майкопе разгромлен винный склад, казаками и местными жителями.

Казачья часть, которая охраняла винный склад, сама стала распродавать водку. Это вызвало возмущение в других казачьих и солдатских частях. Начались переговоры и заключено было соглашение, в силу которого вечером 1 января, часов в 11 — 12 ночи, казаки должны были ружейной и пулеметной стрельбой дать знать всем гражданам, что путь к водке свободен.

И, услышав сигнальную пальбу, весь город потянулся к винному складу. Водку тащили бутылками, четвертями, «мерзавчиками», в корзинах, карманах, мешках, ящиках и. т. д.

Лица радостные, сияющие, точно в день Святой Пасхи. По улицам можно было встретить пьяных и уже перепившихся и валявшихся на улице. Через них шагают не обращая внимания.

Мальчишки привязали веревку к полным ящикам с водкой, тащили их за собой наподобие саней. Красные головки соблазняют публику. Она выхватывает бутылки из ящиков. Мальчишки осыпают «грабителей» отборной руганью. Им отвечают тем же.

Из ворот склада вываливаются толпы людей, согнувшихся под тяжестью ноши.

Внутренность двора склада похожа на кипящий муравейник. На крышах склада масса народу. Крыша взломана. Оттуда извлекается водка в ящиках и моментально расхватывается.

Вхожу в склад. Там столпотворение вавилонское. Лезут через головы друг друга, давят друг друга, валятся, поднимаются, снова лезут и все это производится с лихорадочной поспешностью. Мужчины берут понемногу, расчетливо наполняя свои мешки бутылками. Женщины проявляют больше жадности и стонут под непосильной ношей.

Ребятишки уже спекулируют бутылками водки, распродавая ее по полтиннику за бутылку менее решительной толпе.

По лестнице, ведущей на второй этаж к спиртовым бакам, стоит очередь. Слышен плеск спирта и едкий, удушливый запах пропитывает все.

— Становитесь в очередь, всем хватит! — раздается чей-то смелый, командующий голос.

Несколько человек стараются над крышками завинченных баков.

Везде хаос: окна разбиты, все переломано, перебито, разбросанно.

Подхожу ко входу в подземные кладовые. Хрустит под сапогом разбитое стекло. Из темноты внезапно появляется покачивающийся на жадно трясущихся руках громадный ящик со стройными рядами бутылок. Одно неловкое движение и весь ящик летит обратно в темноту. Слышится звон. Раздаются сочные ругательства. Из темноты показывается новый ящик…

Солидные люди стоят в стороне и покачивают головами.

— Ведь одна спичка и… Довольно сказать, что в одних только баках 120 тысяч ведер спирту.

Городская дума «напряженно заседает».

— Чорт с ней, с водкой, лишь бы не было взрыва, ведь от окружающих зданий ничего не останется.

Большевики пользуются случаем и угрожают захватить власть. Городской голова заявляет:

— Пожалуйста, милости просим. Если сумеете, мы будем очень рады.

Но большевики, по видимому, не уверенны в том, что «сумеют».

Атаман отдела совершенно растерялся и ничего не может предпринять.

— Что же я могу сделать, — жалуется он, — меня не слушают.

Удается составить сводный отряд из казаков и переодетых офицеров численностью до 50 человек. К вечеру они уже на посту, но не с тем, чтобы прекратить грабеж, об этом они не смеют и мечтать, а с тем, чтобы предупредить возможность пожара.

А водку всё несут и несут. Ближайшие станицы уже все здесь.

Утром 3-го января начинается стрельба. Залп, еще, еще… Оказывается, пробуют отпугнуть толпу.

Появилась вездесущая красная гвардия. Учащиеся тоже вооружились винтовками и прикладами гонят слишком назойливых.

4-го числа прикончили водку и принялись за спирт. Один бак выпустили во двор, другой пытались выпустить в реку. Это мало помогает. Ведрами черпают и спирт, и денатурат, и сивушное масло, и грязь…

По ночам разъезжают пожарные телеги и подбирают пьяных. Все больницы и участки переполнены.

На складе, говорят, погибло до 100 человек. Много замерзло, так как зима здесь в настоящем году небывало суровая.