Англичане считали, что война закончится к Рождеству. Они прозвали ее «Вечерним чаем», точнее «tea-time war». Буры также были убеждены, что, преподав Британцам еще один «урок Манджубы » разойдутся по домам до сбора урожая. При вторжении в Наталь многие из них кричали: «мы идем за бананами!» Но все обернулось по-другому. Война стала чем угодно, только не чайной вечеринкой. Когда три года спустя, наконец, улеглась пыль от солдатских сапог, Бурскую войну назвали самой горькой, жестокой и дикой войной между белыми людьми со времен Крыма. Но на что она походила в действительности? Какой она казалась Бурам и Британцам, участникам тех боев? Много написано о крупномасштабных событиях той эпохи, но почти нет упоминаний о повседневной жизни и переживаниях простого солдата, и сегодня немногие способны прочувствовать испытания, выпавшие на его долю.



во многих отношениях, совершенно особое место. Даже закаленные ветераны, прибывшие из Индии, находили условия войны с Бурами непомерно тяжелыми. Эти места производили гнетущее впечатление не только на них, но и на Британского национального героя, ветерана Северной Африки, генерала Горацио Китченера. Он настолько не любил военные операции в Южной Африке, что неоднократно заявлял о своем желании поскорее убраться из страны, даже не скрывая, что с каждым днем ненавидит ее все больше и больше.

В то же время Южная Африка прекрасна. Ее природа словно играет чувствами человека. Пламенеющие закаты, бесконечные продуваемые ветрами равнины, величественные горные кряжи, теплый ветр, приносящий запахи тропиков- навсегда пленяют душу путешественника. Величественно-прекрасная страна для туриста, и суровая для солдата. Во многом это определяется климатом. В целом, климат Южной Африки весьма здоровый, но слишком сухой. К примеру, на древнем Великом Плато уровень осадков колеблется от 125 до 250 миллиметров в год, на центральном плоскогорье от 500 до 1000. Центральное плато находится высоко над уровнем моря, и зимними ночами температура часто опускается ниже нуля. Когда из ледяной Антарктики сюда устремляются потоки холода, высокие Драконьи Горы и Плато Лесото часто укутываются белым снежным покрывалом. Если воздушный фронт, прорывается через трех с половиной километровые горы, холод мчится по пустынным пастбищам верхнего вельда, безжалостно забираясь под одежду, перчатки и одеяла. Однако у британского солдата никогда не было перчаток, а зачастую не оказывалось куртки или шинели. Летом эти места раскаляются под палящим Африканским солнцем, и бескрайний горизонт исчезает в зыбком мареве. С Декабря по Февраль температура держится выше тридцати, а временами переползает за сорок. Выгорает урожай, исчезают ручьи, от жары трава становится сине-зеленой- все жаждет влаги. Месяц, два, три. Наконец приходят дожди, но разве их жаждали европейцы. Африканские ливни обрушиваются на вельд необузданной яростью. Свирепые грозовые штормы, с крупным градом, с неудержимыми потоками, мчащими по оврагам, превращают сухую пустыню в непроходимое болото.

Ниже плоскогорий раскинулись равнины, напоминающие прерии или Сибирские степи, на многие мили покрытые зарослями акации и терновника. Засушливые и безлюдные места, где из зарослей доносится рев диких зверей, а в болотистых душных низинах затаилась лихорадка. Южная Африка — земля крайностей, и именно за эту землю Великая Британия решила сражаться в 1889 году.

В Южной Африке Британцы встретили совсем не то, что ожидали. Прекрасная, но враждебная земля, повергающая в смятение солдат, привыкших к мягким ландшафтам Англии, свежим шотландским холмам и изумрудной зелени Ирландии. Со страхом смотрели они на бескрайние равнины, на горизонт, исчезающий в миражах, рождающих призрачный мир меж землей и небесами. Они чувствовали, что эта война станет для них тяжелым испытанием. Пока, под палящим солнцем, войска в изнеможении брели по северо-востоку Капской колонии и югу Оранжевой республики, и даже офицеры валились с седел от теплового удара, каждый солдат успел трижды проклясть свое легкомысленное решение пойти в армию. Пыль покрывала их с головы до ног, забивала легкие, разъедала глаза, когда их многотысячные колоны, сопровождаемые бесконечной чередой фургонов, продвигались навстречу противнику. Обгорала белая англосакская кожа. Распухшие, обожженные и растрескавшиеся губы не давали уснуть под чужими, незнакомыми звездами. Каждый новый день приносил лишь голод, жажду, истощение. Неужели за этим они пришли в Южную Африку? Неужели подобные мучения стоят шиллинга в день — цены глотка виски? С каждой милей все больше пехотинцев растирало ноги, и на привале можно было видеть, как тысячи людей, с проклятиями стягивали пропитанные кровью носки, и бинтовали раны. Тщетно рыскали они по пересохшим руслам, в надежде найти родник. Запаса воды едва хватало для питья, о купании даже не мечтали, хотя желание умыться временами заглушало жажду. И днем и ночью все в той же одежде, не мудрено, что вскоре они хорошо усвоили значение слова «вошь». День и ночь моля Господа о дождях, способных укротить жару, они не догадывались, что дожди не облегчат их страдания, а лишь заменят другими.

Текли недели и месяцы, стычки с неприятелем случались все чаще. И эти первые бои с Бурами оказались для ветеранов Индии и Северной Африки неприятным сюрпризом. Если раньше профессиональные солдаты сражались с толпой примитивно вооруженных дикарей, то здесь они встретили опытных бойцов, имеющих самое современное оружие, и воюющих с устрашающей решимостью. Вместо правильно организованных армий, марширующих в колоннах и одетых в униформу, Британские солдаты столкнулись с вооруженным народом, к тому же использующим весьма своеобразную тактику. Никаких дивизий, бригад и тому подобных соединений, только то, что называли словом «командос». В командос входили бойцы в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет, иногда им было восемь, а иногда больше восьмидесяти. Вместо классических битв «а ля Ватерлоо», офицеры нашли войну не имевшую ничего общего с тем, что они изучали в Сендхарсте и Алдершоте. У Буров не было даже униформы!

Самым неприятным было то, что враг оставался в большинстве случаев невидимым. Тщетно надеялась кавалерия найти и уничтожить колонны Буров, тщетно пытались пехотные офицеры провести геройскую штыковую атаку. Вместо этого противник вечно прятались меж скал и валунов, или таился в высокой траве, ложбинах, канавах, изредка в окопах. Более того, он вел из этих укрытий снайперский огонь. Иногда солдаты слышали глухой стук и видели, как их офицер валился с седла- это пуля, посланная невидимым снайпером, нашла цель. Противник постоянно передвигался. Сколько раз Британцы штурмовали вражеские позиции, захватывали их с большими потерями, лишь для того, чтобы увидеть, как в последний момент враг исчезает вдали. Дневники пестрят упоминаниями об облаках пыли на горизонте, но редко когда упоминают о пленных Бурах. Офицеры опасались, что Южная Африка может стать кладбищем для их воинской репутации. Британская пехота оказалась медлительной, в то время как противник перемещался верхом, что давало ему возможность маневра, причем большинство его всадников отлично держались в седле. Даже когда Британцы побеждали, солдаты с разочарованием видели, что их победы неизменно сопровождались непропорционально большими потерями.

Постоянное беспокойство вызывало снабжение войск. Проводя величайшую, за последние десятилетия, военную экспедицию, армия вскоре столкнулась с серьезными проблемами пополнения запасов. Линии снабжения растянулись на семьсот километров до Кейп Тауна, не считая десять тысяч миль до Британии. Чтобы накормить, одеть и вооружить большую армию необходимо иметь тыловые службы устрашающих размеров. Горы снаряжения паковались в фуры, запряжные шестнадцатью волами. Для управления такими упряжками необходим опыт, изматывающий труд и изрядный запас терпения. И тут пошли дожди…

Ливни моментально превратили Британские лагеря в топкие болота. В одно мгновенье вместо пыльных равнин войска оказались в липкой, засасывающей слякоти. Возле Ледисмита, тяжелые 4,7 дюймовые морские пушки генерала Буллера, утонули в грязи, вагоны с амуницией садились в нее до днища, упряжки волов сдваивались, даже страивались. Иногда использовали паровые трактора, которые тонули не менее успешно. Бывали случаи, когда при попытке извлечь застрявший фургон его просто разрывали на части. День за днем шли такие ливни, каких солдаты не видели ни разу в жизни, а у людей часто не было ни укрытия, ни палатки, иногда даже плаща или одеяла. Фургоны со снаряжением застряли где то в тылу, и солдату оставалось лишь пытаться уснуть под дождем, поминая свою судьбу, офицеров и войну в целом. В Натале погода крутила бесконечную карусель: каждый вечер бушевала гроза, при этом молнии нередко поражали лошадей и скот, сменявшаяся неправдоподобно солнечным, ясным и теплым утром, к полудню становилось невыносимо жарко, и отовсюду валил пар, а вечером вновь гроза…

Система снабжения казалось, вот-вот развалится, но вопреки всему, армия ежедневно совершала чудо, перемещая огромное количество снаряжения на фронт. Транспорт в целом был большой проблемой. В Южной Африке нет настоящих дорог. Часто путь был настолько разбит, что войска искали альтернативные маршруты. Обыденное зрелище: пять фургонов с амуницией, безнадежно застрявшие в каком-нибудь болоте. Чтобы их вытащить, приходилось тратить целый день. Фургоны разгружали, упряжки волов удваивали, люди лезли в грязь и на руках, тащили фуры из западни. Иногда даже лошади и быки застревали в вязком грунте.

Для офицеров оказалось неприятной неожиданностью, что во вроде бы засушливой стране, войскам приходиться пересекать огромное количество водных преград. На каждой необходимо наводить понтоны, строить, или чинить мосты, теряя драгоценное время. Кроме того, фургоны, управляемые неопытными возницами, часто опрокидывались, калеча людей и животных.

Армия, наконец, осознала, что для успешного состязания с Бурами, необходимо посадить пехоту на лошадей. И вскоре для Британской армии доставили почти пятьсот тысяч животных. Три четверти из них, в конечном счете, погибли, их кости, выскобленные стервятниками и опаленные безжалостным Африканским, солнцем до сих пор белеют по всему вельду. Военный Департамент настолько истощил национальные запасы лошадей, что вынужден был импортировать их из Аргентины и России! С введением ездящей пехоты, ситуация улучшилось. Но к этому моменту вместо испепеляющей жары и проливных летних дождей пришли зимний холод и засуха.

К этому времени войска действовали на центральном плоскогорьи, стремясь вытеснить Буров в Португальскую Восточную Африку (современный Мозамбик). Армия двигалась по плоскому и почти безлесному ландшафту. С юга задули холодные ветры, и жизнь стала еще более скверней. Большинство зимних дней в Южной Африке слишком жарки для шинелей и теплой одежды, а ночи холодные. Солдатам стало сложно подобрать снаряжение. Шинели и одеяла мешали им на переходах, но были жизненно необходимы для сна. Солдаты научились собирать на пастбищах сухой коровий навоз и использовать его в качестве топлива для небольших коптящих костров. Это был единственный способ приготовить пищу и хоть немного согреться. Ночь превращалась в кошмар, так как войска редко брали в поход палатки. Между Преторией и Витбенком солдаты двигались под холодным зимним дождем без шинелей и одеял. Когда настала ночь, укрыться было негде, огня не было, согреться невозможно. К утру несколько человек умерло от переохлаждения. Такие случаи неоднократно повторялось в ходе войны. Иногда шел снег. Однажды, в Капской колонии снега было столько, что сложились палатки. Бывало, снег перемежался дождем. Но люди не сдавались, в огонь шло все, что могло гореть. В конце концов, на плоскогорье не осталось ни одного целого забора или телеграфного столба, все пошло в костры сражающихся сторон.

Но верхом несчастий Британской армии оказалась медицинская служба. К моменту, когда колонны Лорда Робертса достигли Блумфонтейна, столицы Оранжевой Республики, значительная часть армии была больна. Дизентерия и тиф буквально обескровили армию. Во время битвы на реке Модер, войска пили воду, зараженную разлагавшимися трупами людей, лошадей, скота. Брюшной тиф ежедневно уносил жизни десятков солдат. Госпитали не справлялись с наплывом больных. Войска, находящиеся на передовой оставались относительно здоровыми лишь благодаря «диете» из армейских бисквитов и консервированного мяса. В конце концов, погибших от болезней, оказалось больше, чем от ран, бомб и пуль.

***

В то время как одни солдаты всем сердцем полюбили эту землю, другие ее возненавидели. Здесь все было чужое, даже язык жителей звучал странно. Британцы могли с трудом общаться как с противником, так и с союзными черными племенами. Топография страны также сбивала с толку. Англичанин выходил из себя, обнаружив, что по местности, выглядящей абсолютно плоской, сколько хватало глаз, приходится постоянно карабкаться вверх-вниз по бесконечным холмам. Ландшафт казался безжизненным, но всегда, откуда-то доносился то хлопок выстрела, то стук повозки. Равнина скрывала складки и ложбины, в которых таилась опасность. Войска нередко сбивались с пути и теряли ориентировку. Правильных карт не было. Если бы в скором времени Британцы не привлекли местных проводников из Буров-предателей или черных племен, ход войны мог быть совсем другим.

К концу 1900 года война стала грязной. К маю 1901 она превратилась во что-то мерзкое, и с каждым месяцем ситуация лишь ухудшалась. Неуловимые командос постоянно беспокоили англичан. Британская казна пустела, а конца войны все не было. Солдатам приказывали жечь дома и фермы Буров, их семьи забирать в концентрационные лагеря, а скот уничтожать. Считалось, что эти меры сломят волю и дух Буров. Впервые от британского солдата требовали воевать не только с вооруженным противником, но и с мирными жителями: женщинами, детьми, беспомощными инвалидами. Хотя некоторые и отказывались участвовать в сожжении домов, но со временем приказ все равно выполнялся. В течение нескольких месяцев почти все фермы, дома и нестратегические города были уничтожены до основания. Оранжевая Республика и Трансвааль превратились в дымящую заброшенную пустыню. Кое-кто нашел грабеж и разрушение приятным, другие могли лишь изливать свое негодование на страницах дневников. Вдобавок поползли слухи, что десятки тысяч женщин и детей умерли в лагерях. Некоторые из солдат задавали себе вопрос: «Что здесь твориться?»

Некоторые подразделения отправились домой. Вместо них прибыли новые. Командование делало отчаянные попытки поймать Бурских командос. Создавались небольшие подвижные соединения, обеспеченные лучшими людьми и конным составом. Они могли продолжать движение в темноте и проходить за ночь более пятидесяти миль. Это означало, по меньшей мере, 24 часа интенсивного преследования. Иногда гонка затягивалась до 48 часов, все это время люди находились в седле, и человек и животное почти не ели. Естественно после таких испытаний и всадник и лошадь были крайне истощены. Тактика оказалась эффективной, но войска чрезвычайно выматывались.

Другие части охраняли мосты и блокгаузы- тупая и скучная работа, неизбежно подрывавшая боевой дух солдат. Со временем две Бурские республики оказались опутаны системой оборонительных линий, протянувшихся на тысячи километров. Восемь тысяч блокгаузов защищавших проволочные заграждения и железные дороги. Продолжалась охота за женщинами, детьми и все еще разгуливающим на свободе командос. Но результаты широкомасштабной, дорогостоящей «Большой гонки» оказались мизерными.

Когда, наконец, в середине 1902 года война закончилась, обе стороны вздохнули с облегчением. Страна лежала в руинах, а цена победы оказалась огромной. Казна Британии опустела, многие из ее солдат находились на грани морального и физического истощения. Ход войны и затраты на ее ведение превзошли самые мрачные ожидания Англичан. Многие солдаты не могли дождаться возвращения домой, но, тем не менее, когда их везли в бухты для погрузки на суда, и знакомый пейзаж тянулся вдоль железнодорожного полотна, сердца многих из них сжимались в предчувствии разлуки. Кое-кто решил остаться и поселился в этих местах: строители новой нации, уже возрождавшейся из пепла. Лорд Милер, человек, более других ратовавший за начало войны, теперь всячески поощрял их. Да и те, кто вернулся домой, неузнаваемо изменились. Африка- ревнивая любовница, она завоевывает сердце человека и упрямо не отпускает, оставляя в душе неизгладимый след, врезается в память, возвращается в воспоминаниях. Спустя десятилетия солдаты, сражавшиеся на этой бескрайней, залитой солнцем земле, будут помнить пережитые дни, вспоминать Леди Африку и ее суровую красоту, ее невыразимую таинственность и загадочное очарование. Они будут вспоминать о погибших товарищах, о встреченных друзьях, о человеческой самоотверженности и человеческой подлости. Конечно, была и слава, но вопрос- насколько большая? Не слишком ли велика цена победы?

Пока поезда в последний раз везли их по древней земле Южной Африки, сколько солдат задавало себе вопрос, действительно ли эта страна стоила того, что было сделано. Жертва, принесенная Британским солдатом на алтарь победы, велика. Не напрасна ли? Кто знает? Они были простыми солдатами на службе Королевы.