Паскаль однажды сказал: «История человечества была бы совершенно иной, будь нос Клеопатры чуточку длиннее». И вот пять доказательств тому…

Ночное платье из белого муслина

В знаменитую «белую даму» верили многие германские аристократы. (Трудно не верить в привидение, если оно то и дело появляется в твоем собственном замке и приветливо кивает тебе при встрече.) Считалось, что это призрак несчастной прин­цессы, которую родные замуровали в склепе заживо за то, что она отравила собственных детей. С тех пор дама является периодически потомкам этих родных — осчастливливает своими визитами несколько десятков семейств. Но только одному семейству, Гогенцоллернам, появление ее всегда грозит всякими страшными бедами: смертями, разорениями и прочими несчастьями.

История не сохранила сведений о том, чем именно Гогенцоллерны так насолили привидению, но известно, что Фридрих, первый король Пруссии и представитель рода Гогенцоллернов, горячо верил в призрачную красавицу и панически ее боялся. Вторая жена Фридриха страдала психиче­ским расстройством, и в критические моменты ее не выпускали из-под надзора сиделок. Но в одну осеннюю ночь 1713 года сумасшедшей удалось обмануть бдительность охранниц.

Сбежав из своих покоев и разбив по дороге пару стеклянных дверей в оранжерее, королева, одетая только в длинную ночную сорочку, примчалась в опочивальню своего супруга. Тот, разбуженный завываниями, проснулся и увидел в бледном свете ночника фигуру женщины в белых одеяниях, залитых кровью. От увиденного 46-летнего короля хватил инфаркт, и спустя несколько дней он умер.

Если бы не…

Фридрих скончался в неудачный момент: он как раз пытался превратить полукрепостных прусских крестьян в свободных земледельцев. Если бы он успел довести реформы до конца, то Пруссия в XVIII веке играла бы куда меньшую роль в военных операциях: огромную армию из самостоятельных земледельцев собрать тяжелее, чем из крепостных. Трудно сейчас прогнозировать, как это повлияло бы на весь мир, но если взять Россию, то тут, вероятнее всего, не было бы самовластной императрицы Екатерины II, которой удалось оттяпать престол у собственного мужа благодаря тому, что тот самовольно объявил мир с Пруссией. И кстати, этот муж, император Петр, тоже был сторонником избавления от крепостничества. Так что, если бы сиделки смотрели за безумной королевой повнимательнее, рабство в России было бы отменено на 70 лет раньше.

Пуховая шаль

Фанни Каплан лечи­лась в 1918 го­ду в санатории для бывших каторжан (на бессрочную каторгу она попала в 16 лет, будучи почти слепой калекой: при изготовлении бомбы произошел взрыв). Тем не менее в санатории Фанни смогла окрепнуть и прозреть настолько, что разглядела мужественную красоту революционера Виктора по кличке «Мика». Страсть к Мике вскружила голову Фанни, и она решилась на жертву — пошла на толкучку и обменяла пушистую оренбургскую шаль (почти единственное свое имущество) на кусок вербенового дореволюционного мыла. Шаль эту Каплан подарила еще на каторге ее подруга по заключению Маша, и в тяжкие минуты Фанни заворачивалась в теплый пух, прижималась к нему щекой и успокаивалась согревшись.

Но Мика как-то обмолвился, что главное в женщине для него — это запах. Бедной Фанни страстно захотелось хорошо пахнуть. Торговая операция окончилась успехом: Мика снизошел до не очень красивой тридцатилетней женщины, пахнувшей вербеной, и провел с нею ночь. После чего сообщил, что о продлении отношений речь не идет. Так Фанни махнула рукой на личное счастье и опять принялась служить благу человечества. Благо же это, по ее мнению, заключалось в том, чтобы убить Ульянова-Ленина, гнусного предателя революции. Каплан приехала Москву и прибыла на завод Михельсона, где Ленин собирался выступать перед рабочими. А всю предыдущую ночь Фанни проплакала. Нет, ей не было страшно. Ей просто было очень жаль, что с нею нет ее любимой шали.

И вот теперь, с опухшими от слез глазами, она еле сумела прицелиться и с пары шагов ухитрилась не попасть ни в одно уязвимое место на ленинском теле. Вождь революции уже на следующий день бодро скакал по митингам, а Фанни допрашивали на Лубянке следователи, которые вынуждены были протоколировать не места, явки, пароли и связи террористки, а печальные рассказы про мыло, Мику и шаль. Спустя три дня Фанни расстреляли во дворе Лубянки.

Если бы не…

Если бы Фанни Каплан сумела убить Ленина, то, учитывая, что буквально в тот же день в Пи­тере был застрелен Урицкий, другой руководитель большевиков, захватившая власть партия была бы фактически обезглавлена. Массовый террор еще не успел сильно проредить ряды ее противников, и удержать власть ВКП(б) было бы весьма затруднительно. Велик шанс, что страна оказалась бы под контролем куда более либерально настроенных эсеров.

Кротовья норка

Жил да был один безымянный крот, который стал слепым орудием в руках судьбы. Что ему стоило выкопать свой лаз всего на пару дюймов дальше того места, куда приземлилось могучее копыто лошади короля Гарольда, предводителя саксов в битве при Гастингсе? Конь подвернул ногу и рухнул на землю, увлекая за собой короля. Тут же по войскам саксов разлетелась весть: «Король убит!» На самом деле Гарольд жил еще больше часа, отважно сражаясь с нормандцами, легко теснившими павших духом саксов.

Если бы не…

На самом деле военное превосходство норманнов было весьма сомнительным, и велика вероятность того, что саксы разделали бы их в капусту. Вследствие чего миру явилась бы совсем другая Британия — с иным языком, законами и нравами.

Открытое окно

Работающие в стерильных лабораториях ученые-микробиологи — большие чистюли. К счастью, английский профессор Александр Флеминг таковым не был. В его маленькой лаборатории царил хаос, денег на постоянного лаборанта или хотя бы уборщицу не было, поэтому все свободное место заполняли грязные колбы, чашки Петри и исписанные блокноты. А чтобы во всем этом бардаке дышалось полегче, ученый то и дело оставлял открытыми настежь окна.

Вот через такое окно в 1928 году в лабораторию Флеминга прилетела спора грибка пеницилла и бултыхнулась прямиком в чашку, в которой биолог развел колонию стафилококков. Спустя несколько дней Александр вспомнил о своих стафилококках и собрался их выкинуть, но его остановили происшедшие в чашке чудеса. Вместо мутного, кишащего бактериями раствора он обнаружил кружок плесени, плававший в чистой прозрачной жидкости. Все стафилококки были мертвы. Еще 12 лет Александру с несколькими коллегами потребовалось, чтобы создать пенициллин — первый в мире антибиотик.

Если бы не…

К изобретению антибиотиков человечество пришло бы неминуемо, но, вероятнее всего, на 20–30 лет позже. Благодаря же открытому окну Флеминга британские и американские военные госпитали уже к середине Второй мировой войны были снабжены фантастическим лекарством, способным быстро ставить на ноги самых безнадежных больных и раненых. Более того, эти разработки были переданы и в советские лаборатории. Мы не знаем, насколько фатальным могло бы стать отсутствие антибиотиков для результатов войны, но несомненно то, что количество жертв они снизили минимум на четверть, что не могло не сказаться на ходе войны и истории мира.

Щепка от копья

Генрих II, ставший королем Франции в 1547 году, находился в сложном положении. С одной стороны, он, как порядочный католиче­ский правитель, должен был преследовать французских гугенотов. С другой — сам Генрих имел к католичеству ряд кое-каких претензий, прежде всего связанных с тем, что его в семилетнем возрас­те отправили заложником в Испанию, тогдашний оплот католицизма, и о пятилетнем пребывании там Генрих сохранил самые неприятные воспоминания.

Поэтому одной рукой он, как говорится, жулил, другой караулил: притесняя понемногу протестантов во Франции, Генрих всячески сотрудничал с немецкими и нидерландскими их собратьями. С годами он все больше склонялся к тому, что протестантизм куда разумнее и приятнее католичества, и последние годы его правления ознаменовались резким улучшением положения гугенотов. Разразившаяся война с Испанией вообще грозила тем, что Франция станет протестантской дер­жавой, но вмешался случай.

Случай прилетел королю прямо в глаз — в виде щепки, отломившейся на рыцарском турнире от копья графа Монтгомери (как крупная щепка ухитрилась угодить в узкую прорезь забрала королевского шлема — на этот вопрос пусть отвечают специалисты по теории вероятности). Спасти короля не удалось, и спустя несколько дней он умер, оставив страну под властью матери своего юного наследника — Екатерины Медичи, пламенной католички.

Если бы не…

Монарх, приведший тогда Францию к протестантизму, изменил бы карту Европы. Если бы в постоянном религиозном противостоянии на помощь германским, английским и нидерландским протестантам пришла бы военная мощь Франции, судьба всяких Испаний, Италий и Португалий была бы практически решена. Вероятнее всего, их владения растащили бы на куски страны-победители. И почти наверняка Южная Америка сейчас говорила бы на языках германской группы и большин­ство ее жителей звались бы Джонами, Жанами и Гансами, а не Хуанами-Пабло.

источник