Новую столицу Петр I стремился сделать образцовым благоустроенным городом. С 1710 г. одновременно с мощением улиц делались отводы для воды в реки и каналы — дренажные канавы, а кое-где даже подземные каналы.

Устройство подземных канализационных труб в Петербурге началось в 1770 г., при Екатерине II: вдоль центральных улиц прокапывались широкие траншеи, в которых выкладывались кирпичные трубы для стока дождевых вод.

К 1834 г. протяженность подземных труб на улицах Петербурга составляла 95 км — вдвое больше, чем в Париже.

Однако эта примитивная сеть подземных труб совсем не была рассчитана на удаление городских нечистот.

Из отхожих мест на черных лестницах и во дворах, из квартирных ватерклозетов экскременты по домовым сточным трубам попадали в выгребные ямы, расположенные в каждом дворе. (В конце XIX в. ватерклозеты — унитазы со сливным бачком — были только в 49,5% квартир Петербурга, остальные жители пользовались «отхожим местом», сколоченным из досок, с очком посередине или «ночной вазой» из фаянса.)

Обязанность по удалению нечистот из города лежала на домовладельцах.

Согласно расчетам, приведенным в Практической строительной памятной книжке (СПб., 1911 г.), продукты жизнедеятельности одного жителя Петербурга в год в среднем составляли: густых извержений 2,07 пуда, жидких извержений 26,12 пуда — всего 28,20 пуда; кухонных отбросов, золы, жидких помоев 667,95 пуда. Всего на одного человека приходилось нечистот — 702,56 пуда в год.

Вывозом нечистот, снега и мусора занимались в основном крестьяне окрестных деревень, где «золото» в качестве удобрения вываливалось на скудные пашни. Вывозить нечистоты разрешалось только по ночам, чтобы не беспокоить обывателей.

Немало доставалось и Финскому заливу: «В течение 5-6 навигационных месяцев ежедневно целая флотилия золотарных лодок спускает в воды взморья груды слежавшихся месяцами в выгребах разлагающихся экскрементов, и все это золото прочно и безвозвратно оседает на месте».

В течение всего XIX в. город продолжал строить под улицами взамен открытых канав закрытую деревянную (она была дешевле кирпичной) сточную сеть для отвода дождевых вод.

Мало-помалу домовладельцы, чтобы сэкономить на вывозе нечистот, стали подсоединять домовые сточные трубы к уличным и спускать туда содержимое выгребных и помойных ям.

Деревянные трубы местами прогнивали — и почва пропитывалась помоями и фекалиями. Реки и каналы, куда все это в итоге попадало, превращались в открытые коллекторы своеобразной петербургской канализации.

Правительство еще в 1845 г. издало закон, запрещающий это делать, однако закон в жизнь проводился нетвердо.

В городе частыми гостями были холера и брюшной тиф. Холера посетила Петербург даже в 1908 г. Сам факт появления в столице болезни, которой давно уже не знали культурные города и страны, говорил о том, что в городском хозяйстве что-то не в порядке. Среди крупных городов страны в Петербурге была самая высокая смертность — 26 человек в год на тысячу жителей.

Петербург: фекалии могут ворваться в город

Петербургу с канализацией просто не везло. Когда в 60-е годы XIX в. строился водопровод, стало ясно, что водоснабжение не может развиваться при отсутствии канализации, и в 1864 г. в Петербурге была образована специальная комиссия по устройству мостовых и труб для отвода нечистот.

В 1865-м комиссия объявила конкурс на составление проектов, но результаты конкурса были признаны неудовлетворительными. Среди проектов тех лет был и такой: нечистоты из дворовых выгребов отвозить до ближайших пунктов железной дороги, сеть которой предлагалось расширить.

Другой проект предлагал перекрыть красивейший городской канал — Екатерининский (ныне Грибоедова), чтобы использовать его как сборный канализационный коллектор, к которому подвести самосплавные трубы со всего района.

В 1876 г. Петербургская Городская Дума поручила английскому инженеру Линдлею разработку проекта общесплавной канализации.

Получив его в 1880 г., Дума три года затратила на перевод и изучение, затем в течение 90-х годов проект проходил экспертизу. Наконец, в 1898 г. проект Линдлея, вместе с другими проектами и вариантами, был окончательно отвергнут.

Одной из причин этого была ошибочность проекта в метеорологическом отношении: все нечистоты предлагалось отводить в Невскую губу, где «сильное течение уносило бы их вдаль». Однако Линдлей не учел сильные ветры, вызывающие ежегодные наводнения, при которых, по мнению экспертов, «фекалии легко могут ворваться в город».

Затем был вновь объявлен конкурс, и все представленные на нем проекты были отвергнуты, как основанные на недостаточно проработанных данных. Всего за полвека было представлено около 60 проектов, и ни один не был принят.

Созданию настоящей канализационной системы в Петербурге мешали многие объективные трудности: топографические особенности города, болотистая почва, частые наводнения, финансовые проблемы.

Мешало и то, что в городе была старая сеть подземных труб, в которую можно было, хоть и незаконно, спускать нечистоты. Но все решилось само собой: вскоре после эпидемии холеры, в 1911 г., правительство приняло закон о принудительном оздоровлении городов, и на Городскую Думу Петербурга было возложено обязательство устроить усовершенствованную канализацию. На составление проекта дали срок — три года.

Фекалепровод инженера Грибоедова.

Дума создала Подготовительную комиссию о способах удаления нечистот и фекалий, по поручению которой инженер К.Д. Грибоедов в 1912 г. составил проект фекалепровода.

Суть его состояла в следующем. В каждой части города строятся фекалеприемники — бетонные подземные резервуары, в которые поступают фекалии из герметичных бочек, подвозимых со всего города.

При наполнении фекалеприемника его содержимое с помощью сжатого воздуха вытесняется в фекалепроводы — трубы, по которым фекалии со скоростью 2,5 фута в секунду двигаются в сторону моря или свалки — смотря где устроен конечный пункт сброса.

Устройство фекалепровода призвано было свести к минимуму перевозки экскрементов по городу, решив санитарную проблему города, пока строится канализация, то есть на ближайшие 10-15 лет. Успели построить только один фекалеприемник — на Васильевском острове.

В годы Первой мировой войны доработка проекта современной канализации в Петрограде продолжалась.

К этому времени создание сети уже началось: строились кирпичные и бетонные резервуары-коллекторы, бетонные трубы. Работу над созданием современного фекалепровода в Петрограде прервала Октябрьская революция.

«Увлекая в стремительном разрушении»

Годы войны и революции привели Петроград в жалкое состояние. Городское хозяйство все это время работало на износ — не велось ни нового строительства, ни даже ремонта. Проект новой канализации был закончен и утвержден в 1917 г., но тут случилась революция, и вопрос о его осуществлении надолго заглох. «Наследие гнилого режима — наша гнилая сточная сеть…», — писал в 1925 г. профессор Н.К. Чижов. Советской власти в Петрограде в наследство также досталось 40 тыс. выгребных ям.

Летом 1918 г. в городе снова вспыхнула холерная эпидемия. Тиф, дизентерия и другие эпидемии на фоне настоящего голода дополнили картину. Смертность в 1919 г. достигла страшной цифры — 77 человек на 1000 жителей. В первые три года после революции от голода в Петрограде умерли 19,5 тыс. человек. К 1922 г. население уменьшилось более чем втрое по сравнению с 1917 г., в городе осталось 700 тыс. человек.

Помимо того что в 3,5 раза меньше стало покупателей коммунальных услуг, оставшаяся горсть жителей, как писали в то время, «утратила былую платежеспособность».

Как отмечалось в сборнике Германа Штрумпфике «10 лет Союза работников коммунального хозяйства» (1929 г.), на плечи Откомхоза (Отдела коммунального хозяйства) легли труднейшие задачи: надо было «подавить сопротивление буржуазии по всему фронту городского хозяйства, создать аппарат, способный проводить классовую пролетарскую политику, разрешить неотложные финансовые вопросы…» В общем, было не до канализации.

«Классово чуждые элементы», т.е. дореволюционные интеллигенты, окопались, видимо, и в самом Откомхозе, иначе кто же писал полные трагического лиризма отчеты о состоянии коммунального хозяйства. Предисловие к отчету Петрогуботкомхоза за 1922 г. похоже на начало захватывающего романа: «Допотопная канализация вся пришла в полную негодность, увлекая в своем стремительном разрушении и уличные покровы.
Без преувеличения можно сказать, что даже главные артерии Петрограда стали непроезжими. Многочисленные провалы грозили гибелью пешеходам, особенно в темные вечера и по ночам, когда улицы погружались в абсолютный мрак…» Мостовые над сгнившими канализационными трубами проваливались — они не были рассчитаны на проезд тяжелого автотранспорта, появившегося в годы войны.

«Даже Невский покрылся волчьими ямами и западнями для автомобилей. Торцовая мостовая на нем держалась не на грунте, а на густом сплетении газовых труб, телефонных и электрических проводов».

Только в 1922-1923 гг. кое-где начались ремонтные работы. Но осенью 1924-го на Ленинград обрушилось стихийное бедствие. Наводнение 23 сентября 1924 г. было вторым по силе за всю историю города и уничтожило почти целиком все труды Откомхоза последних лет. Основным уличным покрытием города в то время были торцы — деревянные шашки, уложенные на основание из бревен.

Из-за наводнения почти все торцовые мостовые, в том числе и только что настланные, всплыли, и больше половины торцов Нева унесла в море. Когда вода схлынула, многие дворы были буквально забиты шашками.

Улицы представляли нагромождение торцов, бревен, снесенных киосков и заборов. Над старой канализацией образовалось больше 3000 провалов, многие деревянные канализационные колодцы завалились.

Лишь к 1930-1931 гг. Ленинград в основном завершил восстановительные работы в своем городском хозяйстве. На тот момент около 530 улиц протяженностью свыше 300 км вовсе не имели никакой канализации — только канавы. Существующая же канализация (700 км), как мы помним, была рассчитана на прием дождевых вод, но не фекалий. И постоянно засорялась последними.

«Радостный луч на беспросветном небе Ленинградской канализации»

К счастью для города, уцелевшие к 20-м г. профессора еще до начала «чисток» успели переработать свои же дореволюционные проекты и возглавить их осуществление. Опытным участком для сооружения раздельной — для ливневых и для сточных вод — канализации был выбран Васильевский остров. Проект был утвержден 19 сентября 1925 г. «На беспросветно, казалось, сером небе ленинградской канализации появился первый радостный луч наступления новой эры в этой области хозяйства Ленинграда», — писал в 1925 г. инженер А.Рейнеке, руководивший работами.

Очень сложным оказался вопрос финансирования, но в итоге выход был найден. Канализация сооружалась на средства жителей города: был повышен тариф на воду, и этот доход отчислялся на строительство. «Через нависшие было мрачные тучи над канализацией прорвался долгожданный светлый сноп лучей, — не уставал радоваться Рейнеке. — Деньги есть — канализация есть». Василеостровская усовершенствованная канализация строилась 10 лет. Ее сооружение так и осталось наиболее крупной работой в канализационном хозяйстве города в предвоенные годы.

Бесконечная история

На остальной территории города фекалии по-прежнему вычерпывались из выгребов тружениками ассенизационного обоза, а все более-менее жидкие продукты жизнедеятельности человека поступали по сточным трубам в городские водоемы.

В 1931 г. Совнарком и ЦК ВКП(б) приняли обращение «О начальных мероприятиях по преобразованию Ленинграда в образцовый и подлинно-социалистический город». В документе отмечалось, что темпы роста коммунально-жилищного хозяйства «не поспевают за ростом культурно-бытовых потребностей рабочего класса».

Помимо того что в городе не было современной канализации, в домах еще с прошлого века сохранялись общие отхожие места на лестницах, как писали тогда — «эти рассадники заразы, которые мог придумать только полицейско-бюрократический режим». 40 тысяч городских выгребов и отряд золотарей также не справлялись с ростом культурно-бытовых потребностей рабочего класса.

Механизация очистки выгребов (перекачка нечистот в автоцистерны со шлангом) началась только в конце 30-х и была явно недостаточной для города. Старые подземные трубы постепенно заменялись бетонными, но перед войной треть сточных труб оставалась деревянной. «При существующем темпе работ мы растянем канализирование Ленинграда на много десятков лет», — выражал опасение журнал «Вопросы коммунального хозяйства». Так и вышло.

В 1940 г. была утверждена Генеральная схема канализации Ленинграда — решено было перейти к общесплавной системе, используя уже существующую сеть. Строить стали прогрессивным закрытым тоннельным методом на очень большой глубине. Но тут началась война. Во время блокады замерзала и домовая, и уличная сеть, и коллекторы.

Десятки километров сетей вышли из строя. Сооружение усовершенствованной канализации в центральной части города началось в Ленинграде только после войны и закончилось в конце 60-х. Проект для северной части города в те годы еще разрабатывался.

Канализационные тоннельные коллекторы в Санкт-Петербурге

Строительство перехватывающих тоннельных канализационных коллекторов в С.-Петербурге началось в 1947 г. В настоящее время протяженность действующих тоннельных коллекторов составляет 183 км, в строительстве находится еще 35 км. Генеральная схема канализации предусматривает на перспективу до 400 км тоннельных коллекторов. Строительство коллекторов осуществлено с помощью горнопроходческих щитовых комплексов диаметром от 1,88 до 5,6 м. Диаметр тоннелей в чистоте от 1,2 до 4,7 м. Глубина прокладки коллекторов от 10 до 60 м, уклон в основном 0,001. В С.-Петербурге построен тоннель-дюкер из двух труб диаметром 3,2 м (щит 4 м) и длиной 12 км с 16 подключениями к нему по трассе. Глубина заложения дюкера от 40 до 80 м.

Большинство тоннельных коллекторов имеет первичную обделку из железобетонных тюбингов.

Есть тоннели с чугунной тюбинговой обделкой, а также из деревянных сегментов. В основном при строительстве тоннелей применяется железобетонная обделка, обжатая в породу. По первичной обделке создается монолитная бетонная или железобетонная рубашка. В некоторых тоннелях внутренняя рубашка выполнена торкретом по стальной сетке.

Половина тоннельных коллекторов проложена в крайне неблагоприятных условиях с помощью специальных способов: кессона, глубинного водопонижения, замораживания грунтов. Эти мероприятия отрицательно влияют на прочностные характеристики коллекторов. На таких участках в С.-Петербурге произошли три крупные аварии, ликвидация которых обошлась в 4 млн. р. в старых ценах и проводилась в течение года со сбросом в водоемы неочищенных сточных вод. Более надежны коллекторы, проложенные в кембрийских глинах.

В С.-Петербурге проведены научно-исследовательские работы по перепадным устройствам на подключениях к тоннельным коллекторам. Результаты исследовании широко внедрены в практику. В эксплуатации находится около 1000 шахт и буровых скважин с трубчатыми перепадами, а также имеются перепады с соударением потоков энергии падающей воды. Особых сложностей в работе перепадные устройства не создают.

Основные проблемы при эксплуатации тоннелей — коррозия металлоконструкций в шахтах, течи, трещины в сопряжении шахт и буровых скважин с тоннелями, газовая коррозия бетонных конструкций тоннелей и шахт, в которых создаются застойные зоны и неблагоприятные условия для вентиляции. Имели место случаи химической коррозии конструкций шахт.

При организации снегосплава по тоннельным коллекторам вместе со снегом в шахты попадают щебень, камни, кирпичи, металлолом.

Эксплуатация показала необходимость дублирования и кольцевания тоннельных коллекторов, а также организации в них вентиляции, которая является эффективным способом борьбы с газовой коррозией.

Для повышения надежности и долговечности тоннельных коллекторов проводятся работы по совершенствованию конструкций обделки тоннелей, намечается строительство дублеров и кольцевание тоннельных коллекторов, ведутся исследования по вентиляции тоннелей. Найдены интересные решения по использованию для вентиляции перепадных устройств.

Канализационные разводы на императорском платье Санкт-Петербурга

Трудно поверить, но до конца 70-х годов минувшего века Ленинград, не имел очистных сооружений. И ежедневно миллионы кубов мутных стоков со всем естественным содержимым шуровали в Неву, канал Грибоедова, Обводный, реки Черную, Ждановку и т.д. и т.п. Затем все это концентрировалось в Невской губе, часть оседала на дно, а часть через Финский залив мигрировала в открытую Балтику. Вот почему финнов и шведов так волнует состояние питерской канализации.

Только в 1978 году на намытом из донного песка острове Белом была пущена в эксплуатацию Центральная станция аэрации городского Водоканала мощностью 750 тыс. кубов сточных вод в сутки. А в 1984 году открыта ее вторая очередь — той же мощности.

А в это время западнее поселка Ольгино Водоканал заканчивал строительство Северных очистных сооружений. К счастью, их успели запустить в 1986 году. Заложенным же в начале восьмидесятых Юго-Западным очистным суждено было остаться в эмбриональном — замороженном — состоянии.

Вот почему до сих пор около трети городских стоков по старинке шуруют в реки, каналы и Невскую губу. В цифрах за 2001 год это выглядит так. На очистных сооружениях города ежесуточно перерабатывается 2,2 млн. кубометров. За год набирается более 800 млн. кубов.

Неочищенными остались 298 кубометров, или 27% от общего объема сточных вод. При этом 100 млн. из них — ливневые, то есть дождевые и талые воды, а 198 — бытовые, или «хозфекалка».

К слову, «ливневка» тоже должна очищаться, поскольку смывает с городских улиц всю мыслимую и немыслимую грязь. Сегодня же в Петербурге подвергается очистке лишь 42% ливневых потоков.

По каким путям-дорожкам мигрирует использованная нами неочищенная водица? Если двум третям сточных вод предстоит еще долгое путешествие по подземным коллекторам — а общая протяженность канализационных коммуникаций в Питере превышает 6 тыс. км, — то оставшаяся одна треть из канализационных труб зданий прямиком попадает в каналы и реки, вырываясь «на волю» через систему выпусков.

Эти самые выпуски (специалисты ставят ударение на последней гласной, наподобие того как моряки говорят компас) представляют собой, по сути, атавизм городской канализации. Хотя пока еще частично востребованный. Это старинные металлические трубы заложены в начале минувшего века.

Историческая часть города буквально пронизана этими атавизмами, ведь выпуска имеются практически под каждым домом. Если внимательно присмотреться к стенкам набережных, особенно когда уровень воды в водотоках минимальный, можно увидеть отверстия, уходящие под мостовые. Они!

Особенно много действующих выпусков в Центральной части города. Свою канализацию в Неву сбрасывают такие уважаемые заведения, как Артиллерийский музей, Александро-Невская лавра, зоопарк, Военно-морская академия, гостиница «Санкт-Петербург». Кстати, кухню этого отеля оценили чайки, пристрастившиеся к недоеденным постояльцами каше и макаронам. По некоторым сведениям, свои несколько выпусков имеет даже Смольный!

Но они достаточно заглублены, поэтому мутные правительственные струи можно наблюдать, только опустившись под воду. По данным на 2001 год, в Петербурге действовали 125 общесплавных, 47 бытовых и 236 ведомственных выпусков. Максимальное их количество — 49 -выходит в Неву, второе место занимает Большая Невка — 18, на Малой — 14, на Карповке — 8, на Охте — 6, ну и так далее.

Опять-таки трудно поверить, но еще несколько лет назад большую и малую нужду справлял прямо в Неву Эрмитаж! Из него в полноводную красавицу также выходят старинные трубы.

Такого конфуза не могли вынести европейцы, которые предложили подвергнуть реконструкции всю канализационную систему всемирно известного музея. Проект финансировали Министерство окружающей среды Финляндии, Фонд Европейского союза «ТАСИС», Министерство окружающей среды Дании, муниципалитеты городов немецкого Гамбурга и датского Орхуса, а также Экологический фонд России, Комитеты по природопользованию и охране окружающей среды правительств Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Теперь репутация Эрмитажа безукоризненна.

Впрочем, специалисты к «хозфекалке» относятся терпимо — как-никак органика в природе разлагается.

Истинная беда — промышленные стоки. Тяжелейшие удары по рекам и каналам, Невской губе и Финскому заливу нанесли кожевенная промышленность, гальванические производства, металлургия.

И если самые вредные производства уже построили собственные очистные комплексы, то часть менее вредоносных продолжает гробить акваторию дальше.

Среди них такие гиганты питерской индустрии, как Балтийский завод, завод «Северные верфи», «Севкабель», Морской порт Санкт-Петербурга, имеющий целых 23 (!) выпуска, нефтепродуктами сдабривают Невскую губу старенькие ТЭЦ… Теперь понятно, почему в пляжные сезоны санитарные врачи объявляют пляжи закрытыми? В Невской губе ученые обнаружили мертвые зоны — участки морского дна, на которых нет жизни.

На них донные отложения для водорослей, рачков, моллюсков, рыбных икринок — что тебе яды с аптечной полки. Причем яды, имеющие свойство растворяться в свежей воде. Нагонит ветер с моря чистой водицы — тут же тяжелые металлы, диоксины и другая гадость начинают ее подтравливать, доводя до приемлемого для нас уровня.

И этот процесс будет длиться многие десятилетия, если не сотни лет. В идеале Невскую губу хорошо бы основательно выскрести. Только куда подевать горы токсичной дряни, где взять фантастические средства? Впрочем, очистка дна — пока бесплодные фантазии.

Водоканал Санкт-Петербурга считает выпуска врагом номер один и ежегодно старается покончить хотя бы с десятком из них, переключая здания на городской коллектор. Однако мощность

Северной и Центральной станций аэрации ограничена, поэтому подключить к городской канализации Александро-Невскую лавру, отель «Санкт-Петербург», «Кресты» (кстати, также интенсивно портящие нам Неву) невозможно без ввода новых очистных сооружений.

С вводом в строй Юго-Западных очистных сооружений петербургский ГУП «Водоканал» многие проблемы в этой области удалось решить.