Все средневековые битвы имеют одну особенность, крайне неприятную для исследователей. При огромном количестве письменных свидетельств и хроник точно определить локацию всего действа получается крайне редко. Прежде всего потому, что в хрониках часто говорится об ориентирах, тогда явных, но сегодня исчезнувших. Меняются топонимы и даже ландшафт. Так, например, до сих пор непонятно толком, что же летописец понимал под Вороньим камнем, на котором стоял Александр Невский во время Ледового побоища. Потому что в той округе геологические породы крайне нестабильны – это глинистый сланец и известняк.

Вторая сложность – отсутствие артефактов. Не сказать, что их нет. Но крупные фрагменты практически не попадаются. В то время металл был дорог, так что тот, за кем по результатам драки осталось поле битвы, тщательно его подчищал. Ценность имели не только доспехи (даже разрубленные) и оружие, но и их обломки. А тела, естественно, хоронили – чтобы не допустить развития эпидемий.

Соответственно, поле битвы неплохо прибирали. А потом крестьяне, обычно пахавшие эти самые поля (на сложно проходимой местности тогда воевали редко – старались подобрать для битвы местечко поровнее), еще несколько столетий избавляли место сражения от мелкого металла, незамеченного ранее. Ну и само расположение всего этого битвенного мусора изначально являлось поверхностным. Так что истлевали эти железки относительно быстро.

Мы знаем, какие битвы произошли в какой-то местности, но погрешность подобных знаний может исчисляться километрами. Так что обнаружить конкретное место считается огромной удачей. Увы, более половины всех эпохальных драк так и не локализованы.

У Рима в истории есть много темных пятен, но битва в Тевтобургском лесу, когда оказались уничтоженными сразу несколько легионов, многие столетия казалась самой зловещим эпизодом Империи. Говорят, даже несколько лет после римского поражения в лесу белели кости в несколько рядов – германцы не стали возиться с телами захватчиков. Большую часть их похоронили воины из следующей военной экспедиции. Со временем кости рассыпались в прах, а топоним пропал. И на звание Тевтобургского леса претендовали несколько лесных массивов, довольно большой площади.

Немцы поставили памятник Арминию, побившему римлян и прослывшему на родине за то героем, но монумент стоял очень приблизительно – где-то у прежней границы двух миров. Указать точное место не получалось.

В 1956-ом году при прокладке автомобильной трассы в районе Гамбурга случайно обнаружили захоронение нескольких древних германцев I века. У одного из них в погребальной урне лежал наконечник римского пилума. Ученые решили, что нашли могилу одного из участников той давней битвы. Но это только ненамного сузило регион поиска.

В 1987 году один археолог-любитель обратил внимание на поле в местечке Калькризе, прозванное местными Золотым – за частые находки римских монет. И занялся им поплотнее. И вскоре обнаружил, что помимо изделий монетного двора в земле встречаются и пули для пращи. Причем на очень большой площади. Стало понятно, что когда-то тут произошло масштабное сражение.

Через два года на поле прошли полноформатные раскопки, которые дали массу материала в виде фрагментов оружия и доспехов, причем некоторые находки оказались очень ценными, как маска офицера-эквита. Материал позволил с уверенностью сказать, что найдено место той самой легендарной битвы, так ярко описанной Тацитом.

В 1461 году при Таутоне состоялась крупнейшая резня средневековой Англии – приверженцы пары королевских ветвей выясняли, чьи претензии на престол весомей. Благодаря хронистам ученые знали все фазы битвы, погодные условия и количество погибших, но само место долго не давалось в руки – под описания подходило очень много мест.

К решению проблемы подошли очень интересно. Стали разыскивать часовню, поставленную Ричардом III позднее на том роковом поле. Но, поскольку ничего похожего на нее не сохранилось, искали ее фундамент. Долго и безуспешно.

Нашли уже в начале ХХI века и совершенно случайно. В округе при работах под стенами старого особняка, принадлежавшего к более поздним временам, нашли массовое захоронение мужчин со следами насильственной смерти. Датировка их совпадала со временем битвы. И тут же обнаружили часовню – она нашлась в подвале особняка. По сути, ее превратили в одну из комнат дома.
 

Начались исследования в окрестных полях. При помощи металлоискателей нашли огромное количество наконечников стрел и болтов. Каждую находку, точнее место ее находки тщательно фиксировали на подробном плане местности. И постепенно карта находок позволила локализовать все фазы боя. Где стояли армии, как они обстреливавшие друг друга, в каком месте сошлись в рукопашной, куда побежали остатки разбитых ланкастерцев. Поле битвы под Таутоном нашлось.

Точно такая же проблема стоит и перед историками России. Давно стало ясно, что обелиск на Куликовом поле установлен совсем не там, где произошла Донская битва. Где-то на юг от места слияния Дона и Непрядвы. Поиски ее шли долго и упорно, и только в наше время удалось указать точно, где же московские полки разбили монгольские силы.

Попыток реконструкции событий имелось много, но ситуацию усугубляло то, что примерно в том же месте русские рубились с татарами не только в 1380, но и 1542, 1571, 1607 и 1659 годах. Так что любую находку военного плана приходилось крайне точно атрибутировать, что не всегда представлялось возможным – из-за плохой сохранности и малом количестве таковых.
 

После многих ежегодных полевых экспедиций под руководством О. В. Двуреченского, судя по всему, поле битвы нашлось. Но и тут пока не все скептики согласились с аргументами археологов. Но, вероятно, это только вопрос времени.

Схожая ситуация и со второй Липицкой битвой. Она известна как самая кровопролитная междоусобица Руси – проигравшая сторона потеряла 10000 человек! Место битвы пытался найти еще граф Уваров, но в его время не хватало знаний и данных для точных выкладок. Существует множество теорий разной степени остроумности и достоверности, хотя наиболее правдоподобными можно считать расчеты А. А. Астайкина, хотя для их подтверждения требуется проведение полевых исследований. А на них, пока, наша наука не имеет средств.