Туркменистан — это бывшая советская среднеазиатская республика, в недрах которой скрыты огромные запасы углеводородов. При этом запасы нефти незначительны, порядка 0,6 миллиарда баррелей. И вряд ли найдут больше, хотя пытались долго и много. Такова особенность геологии, в недрах республики такие термобарические условия, при которых под воздействием высокого давления и температур изначально сформировавшиеся жидкие углеводороды постепенно разложились на более легкие фракции и превратились в газ и конденсат.

Другое дело природный газ. Тут его очень много, гораздо больше чем в России при распределении запасов на территорию и душу населения. Нет, Катаром Туркмения никогда не смогла бы, в этой маленькой стране Персидского залива сконцентрированы просто невероятные запасы газа. Но добывать и продавать могли бы в разы больше, если бы не географическое положение страны и цепь ошибок руководителей этой страны.

Разработка недр Туркмении началась еще в конце 50-х годов прошлого века, когда она еще была Туркменской ССР. В 1960 году добыли уже 1,1 млрд м3 в 1960 г., 63,2 млрд м3 в 1980 г., а в 1990 г. в республике был достигнут максимальный уровень – 87,8 млрд м3 (10,8% общесоюзной добычи). При этом раньше упоминалась цифра, что в 1990 году в республике добыли более 90 миллиардов кубометров газа, что составляло около 12,5% от общесоюзной добычи. Как видим, сведения довольно противоречивы.

После распада СССР у власти остался одиозный Сапармурат Ниязов, бывший Первый секретарь ЦК Туркменской ССР. Теперь он гордо назывался Туркменбаши — отец всех туркмен. Скромность явно не входила в достоинства этого выдающегося человека

Уже тогда Великий Сердар не стал мелочиться и заявил, что собирается использовать газовые богатства для превращения Туркменистана во «второй Кувейт».

Так газовый вопрос стал политическим — и ожидать по нему правдивой и общедоступной статистики было уже наивно. Версии официальных и независимых СМИ начали понемногу расходиться. Первые рапортовали об освоении новых месторождений и планах увеличения добычи, а вторые передавали, что уровень добычи по сравнению с советским неумолимо падает. Это подтверждал статистикой перекачанного по трубопроводам газа. Потому что тогда у Туркменистана не было иного пути транспортировки, трубопровод шел только через нашу территорию.

Сапармурат Ниязов был, несомненно, восточным сатрапом, но в то же время за плечами у него была огромная школа советского чиновничества. Поэтому у него хватало ума не ссорится с Россией. Доходов газа более-менее хватало на нужды республики, особенно на фоне нищеты других постсоветских стран. Тогда и появились красивые понты — газ бесплатно для населения, то же самое с солью и водой. Многие даже завидовали, какой хороший лидер у туркмен, почти коммунизм устроил в отдельно взятой республике.

Отстраивался беломраморный Ашхабад, улучшалась инфраструктура. При этом господин Ниязов понимал, что нельзя складывать яйца в одну корзину. И это сказано в упрек нашим менеджерам из нефтегаза, которые уперлись в премиальный европейский рынок и десятилетия не предпринимали попыток диверсифицировать поставки.

В 1997 году был открыт трубопровод в Иран. На первый взгляд звучит смешно, это все равно, что продавать снег в Антарктиду. Иран имеет вторые запасы газа в мире после российских.

Только вот на карте хорошо видно, что газовые месторождения находятся на юге страны, кинуть ветку из Туркмении ближе и проще, чем тянуть через горы трубопровод.

Уже в начале 2000-х было открыто сверхгигантское месторождение Южный Иолотань или Галкыныш. Первоначально британская компания Gaffney, Cline & Associates оценила запасы месторождения в 26,2 триллиона кубометров. Это делало Южный Иолотань вторым по размеру газовым месторождением в мире. Туркменбаши и властям страны это очень понравилось, такая оценка делала Туркмению обладателем самых больших запасов в мире — 77,2 триллиона кубометров.

Но в 2012 году западные инвесторы, которые захотели поучаствовать в разработке нового месторождения, изучили документацию и усомнились в справедливости оценки. В Gaffney, Cline & Associates ответили, что опирались не на собственные исследования, а на информацию, предоставленную туркменскими специалистами.

Такой расклад уже не устраивал туркменские власти и они отказались от комментариев. В итоге иностранные компании пришли к выводу, что запасы Западного Иолотаня гораздо меньше заявленных. После этого власти Туркменистана фактически полностью засекретили статистику по нефтегазовому сектору. Можно сказать, что примерно с тех пор о запасах газа в Туркменистане неизвестно вообще ничего.

Поэтому оценки запасов очень сильно разнятся. Туркменские нефтегазовые чиновники уверяют, что Туркменистан обладает 50 триллионами кубометров газа; одумавшаяся Gaffney, Cline & Associates склоняется к 27,4 триллионам кубометров; оценка компании BP — 17,5 триллиона кубометров… Ясно только одно: газ в Туркменистане есть, и его немало. Даже если верна оценка BP, то страна находится на четвертом месте в мире после России, Ирана и Катара.

В 2006 году происходит неожиданное, 21 декабря на 65 году жизни скончался Вечно Великий Сапармурат Туркменбаши. Несчастье постигло страну, в ней образовался вакуум власти. На следующий год был утвержден новый президент Туркменистана, великий Аркадаг Гурбангулы Бердымухамедов, обаятельный и представительный чиновник нового поколения.

Только вот этот человек не был советским чиновником, поэтому гораздо меньше поднаторел в восточном коварстве и закулисных интригах. Возможно, власти Туркменистана ощутили себя независимыми из-за обретения новых партнеров. А возможно, Бердымухамедов просто не смог достаточно аккуратно перенять бразды правления у Ниязова. Как бы то ни было, после его восшествия на трон, начались серьезные проблемы туркменских властей и Российского государства в лице «Газпрома».

Часть 2

В прошлой части я описал развитие туркменского нефтегаза, которое пришлось на времена Сапармурата Туркменбаши, который скончался в декабре 2006 года. И его место занял более молодой, но гораздо менее опытный Аркадаг Гурбангулы Бердымухамедов. Примечательно, что по образованию он врач, доктор медицинских наук. Это наводит на мысли, что иметь медицинское образование далеко не всегда хорошо для политика и государственника

К тому времени у властей Туркмении планов было громадье. Надо отдать должное Туркменбаши, он не только золотые статуи ставил и «Рухнама» писал. В воздухе витал проект Nabucco и ТГК, строилась ветка в Иран Довлетабат-Серахс-Хангеран, но, самое главное, еще в 2002 году между Туркменистаном и Китайской нефтегазовой корпорацией (CNPC) начали формироваться тесные энергетические связи и в 2007 начался старт строительства трубопровода Туркменистан–Узбекистан–Казахстан–Китай

.

Почувствовав себя на коне, Гурбангулы начал ссору с Газпромом, который тогда покупал и транспортировал 90 процентов туркменского газа. Камнем преткновения стал газопровод «Восток-Запада», на строительство которого дал предварительное соглашение еще Туркменбаши.

Но Великий Аркадаг 24—25 марта 2009 года, в ходе визита в Москву отказался это делать. 3 апреля 2009 года Туркмения объявила международный тендер на проект газопровода, хотя ранее предлагалось передать эти работы российскому «Зарубежнефтегазу».

Отношения накалились настолько, что произошел взрыв газопровода в буквальном смысле этого слова. Стороны обвиняли в случившемся друг друга — правда, речь шла не об осознанной диверсии, а о несогласованном изменении объемов пропуска газа. Так или иначе, транзит пришлось временно приостановить.

На протяжении нескольких месяцев Иран оставался единственным покупателем туркменского газа. В декабре 2009 года был запущен долгожданный трубопровод в Китай.

Аркадаг ликовал и решил своими понтами переплюнуть понты самого Туркменбаши. Он решил, ни много, ни мало, построить на берегу Каспийского моря курорт мирового уровня.

И ему это удалось, тогда было заложено основание нового города Аваза, о котором он грезил с 2007 года. Бердымухамедов точно решил сделать второй Кувейт, только вот идея оказалась провальной изначально. Все дело в том, что на этом участке Каспийского моря практически ежегодно случается апвеллинг, когда из глубин моря поднимается холодная вода. И происходит это в июле-августе, самом разгаре пляжного сезона. Желающих искупаться в ледяной вожде оказалось мало, у рядовых туркмен на это нет денег, а у приезжих возникают проблемы с получением визы, да и цены похлеще, чем на Красном море. Поэтому курорт как бы есть, но толку от него нет. Но понты очень красивые

Россия вернулась в число покупателей в январе 2010 года, но объемы закупок были значительно снижены. «Газпром» оказался на третьем месте в списке покупателей после Китая и Ирана.

В 2016 году между «Туркменгазом» и «Газпромом» вновь возник спор о цене, на этот раз без всякого взрыва приведший к прекращению сотрудничества. Туркменистан хотел сохранения цен на газ, не желая уменьшать цену на газ сообразно общемировому снижению стоимости. А на следующий год по такой же причине прекратил подачу в Иран.

Но к тому времени стало понятно, что Аркадага просто кинули и он совершил очень большую ошибку, поссорившись с Газпромом. Не смотря на то, что Россия была только третьей страной по объемам покупаемого газа, а Китай покупал порядка 80% туркменского газа, именно наша страна давала Туркмении давала больше всего ликвидных валютных средств. Иран накопил свыше двух миллиардов долларов долга. Туркменгаз в августе 2018г. начал арбитражное разбирательство с Национальной газовой компанией Ирана, которое продолжалось до июня 2020 г., когда было вынесено окончательное решение в пользу туркменской компании.

А вот китайцы кинули Туркмению сильнее и красивее всего. В 2018 г. в КНР было отправлено 34 млрд куб. м туркменского газа, но свыше 15 млрд куб. м из них — доля китайского ТОО «Амударья», аффилированного с CNPC. Китайцы на условиях СРП добывают углеводороды на Правобережье реки Аму-Дарья и до сих пор окупают инвестиции более чем в $4 млрд, не деля доходы с Ашхабадом. На долю собственно Туркменистана в лице госконцерна «Туркменгаз» в последние годы приходится менее 20 млрд куб. м, которые продаются по $165 за 1000 куб. м. Это приносит примерно $3,3 млрд в год.

Большая часть этих средств уходит на погашение внешних кредитов. Только Китаю Туркменистан должен более $12 млрд. Поэтому китайцы газ качают, а платят слезки.

Осознав все это, Аркадаг пошел на попятную. В апреле 2019 г., когда был подписан краткосрочный договор о поставках газа. До 2009 года «Газпром» закупал у Туркменистана до 40 миллиардов кубометров в год, с 2010-го — по 10 миллиардов кубометров, и лишь в 2015-м, перед самым разрывом отношений, закупки были сокращены до 4 миллиардов кубометров. Обеим сторонам 3 июля 2019 г. удалось подписать новый пятилетний контракт на поставки газа, но в существенно сниженном объёме, чем ранее (до 5,5 млрд кубометров ежегодно по сравнению с 10-11 млрд кубометров в 2009-2016 гг.).

И это приносит Туркмении порядка 1 миллиарда долларов в год. Сравните сами, продажа 34 миллиардов кубометров газа приносит от китайцев 3,3 миллиарда, а 5,5 кубометров, проданных России — порядка 1 миллиарда. Да уж, китайцы не зря одна из самых древних цивилизаций на земле, умеют торговать и заключать выгодные контракты, есть чему получиться Миллеру и Сечину

На фоне этого начались серьезные проблемы в добыче. Потому что для этого нужны технологии и деньги. Своих технологий у Туркмении особо нет, и с деньгами проблемы. Падение в первом полугодии 2019 года составило порядка 5 процентов, но нефть просела еще сильнее. Хотя этому есть обоснование, все же разработка ведется еще с 50-х годов прошлого века, сверхгигантских месторождений типа Самотлора у них нет, а для интенсификации с помощью методов увеличения нефтеотдачи (МУН) не хватает средств.

Часть 3⁠⁠

В первых двух частях я описал хронику развития нефтегазовой отрасли Туркмении в постсоветских период, пришло время рассказать о будущих и утерянных перспективах.

Власти Туркмении буквально до последнего времени не теряли надежды найти нефть, очень много нефти, чтобы стать среднеазиатским эмиратом, Кувейтом и Катаром в одном флаконе. Эти надежды связывали с открытием новых больших запасов в глубокозалегающих нижнекрасноцветных отложениях Западно-Туркменской впадины в диапазоне 4000–7000 м и более. Наиболее перспективной считалась площадь Узынада, расположенная неподалеку от уже открытых крупных нефтегазовых шельфовых месторождений.

Какое же было разочарование когда разведка нижнекрасноцветных пластов плиоцена выявила только малые и средние по запасам месторождения, да еще и с очень низкими емкостно-фильтрационными свойствами из-за глиняного состава пород — Алтыгуйы, Демиргазык Готурдепе. Такие геологические условия делают экономически рискованной разработку открытых месторождений. Например, опытно-промышленная разработка Демиргазык Готурдепе требует $600 млн, а предполагает получение всего 6,9 млн т нефти. Геология очень напоминает доманиковые отложения Оренбуржья, только вот запасы там несопоставимы — более 70 млн т нефти и 23 млрд м3 газа.

Но самый большой удар по нефтяным планам Ашхабада нанесли результаты разведки Узынады. Первая скважина, пробуренная в 2017 г. на глубину 7150 м, дала притоки газоконденсата. Туркмены принялись за строительство еще двух скважин, надеясь, что открыли газовую «шапку», помимо которой смогут обнаружить залежи черного золота. Но следующие открытия, сделанные на глубине более 7000 м в мае 2019 г., тоже выявили лишь газ и конденсат.

Ничего уникального и неожидаемого в этом нет, как раз все было предсказуемо, если брать общерегиональные особенности. На глубинах 7 км и ниже залегают газообразные углеводороды, но не жидкие. Потому что там очень высокие температуры и давление, в результате нефть распадается на более легкие газовые фракции, а остатки растворяются в газе в виде газового конденсата.

Классический пример таких же процессов — азербайджанское месторождение Шах-Дениз. Оно расположено неподалеку от гигантов Азери, Чираг, Гюнешли, но на вдвое больших глубинах — около 7000 м. В результате АЧГ остались нефтяными месторождениями, а Шах-Дениз превратилось в газоконденсатное.

С тех пор окончательно стало ясно, что надежды стать Катаром у Туркмении нет, есть возможность только продавать газ. Но куда. В Россию транспортируются очень малые объемы, Китай забирает по договору о разделе продукции львиную долю доходов, Иран за долги не платит. Тогда вновь стали говорить о транспортировке газа в Европу.

Эта иедя не нова, еще при Сияющем отце нации Туркменбаши хотели попасть на самый «вкусный» на тот момент премиальный европейский рынок. Планировалось газ брать в Иране, Узбекистане, Туркмении и Азербайджане и через Турцию транспортировать в Европу

Но в 2006 на Иран наложили санкции из-за ядерной программы, потом демократии не стало хватать в Узбекистане. Чтобы удешевить строительство хотели кинуть трубу по дну Каспийского моря, но Россия наложила на это вето в 2009 году. Готовили проект с 2002 года, начало строительства газопровода было намечено на 2011 год, а окончание — на 2014 год. Реализация «Набукко» откладывалась из-за разногласий с потенциальными экспортерами топлива. По этой причине сроки запуска проекта переносились, а потом и вовсе на нем был поставлен крест. Кроме того, стоимость «Набукко» постоянно пересматривалась, и в итоге выросла почти вдвое — с 7,9 млрд долларов до 14 млрд. Поэтому он был закрыт.

После этого неоднократно возникали новые идеи по строительству газопровода в ЕС. Последний по времени — Рамочный договор о поставках туркменского газа в Европу, который разрабатывается с 2017 г.

Географическое препятствие для Туркмении снято — получать разрешение всех прикаспийских государств для строительства газопровода через Каспийское море больше не надо (хотя можно по экологическим мотивам). Но вопросы все равно есть. Самый насущный — кто оплатит проект?

Компании и банки ЕС готовы взять на себя инвестиции в строительство Транскаспийского газопровода (ТКГ) и других трубопроводных звеньев, необходимых для соединения Туркменистана и Европы с пропускной способностью 30 млрд куб. м в год. Взамен Ашхабад должен отдать в разработку европейским инвесторам на условиях СРП Галкыныш.

Проще говоря, европейцы предлагают туркменам такой же интегрированный экспортно-добычной бизнес, какой те имеют с китайцами.

Но Галкыныш — крайне сложное в разработке месторождение, требующее огромных затрат. Сырье залегает на глубинах свыше 4000 м и содержит около 6% серы. Добыча и доведение смеси до товарного состояния обходится очень дорого, а реальная доходность незначительна. Экспорт галкынышского газа в Китай растет, но полученных денег на освоение месторождения не хватает. В результате 1-й этап освоения был официально завершен в 2014 г., а фактически — только в 2018 г. Завершение 2-го этапа намечалось на 2015 г., а фактически начали только в 2019 году.

Туркмены, сознавая низкую рентабельность разработки Галкыныша, справедливо полагают, что на условиях СРП они вообще не получат прямых доходов от сотрудничества, и поэтому отвергают его. А европейцы не хотят инвестировать в строительство ТКГ без Галкыныша, как предлагают туркмены.

К тому же европейцы с 2009 года начали переводить ценообразование на биржевые рельсы, отказываясь от нефтяной привязки в газовых контрактах. Это невыгодно странам-производителям газа. Это нужно, чтобы получить гарантии возврата инвестиций, вложенных в разработку газовых месторождений, строительство инфраструктуры. Поэтому все хотят заключить долгосрочные контракты лет на 10–15. Так делает Китай и азиатские страны, но европейцы на это не идут, поскольку рассчитывают вскоре вообще отказаться от газа. Есть еще один вопрос: способна ли Туркмения обеспечить стабильные поставки на Запад? Неоднократно отмечались случаи, когда в зимний период Туркменистан недопоставлял газ в Китай.

Кроме того, есть США, им европейский рынок нужен самим, они не заинтересованы в продаже туркменского газа Евросоюзу. Поэтому не факт, что в Туркмении скоро может оказаться катастрофически мало демократии, чтобы хватило на наложение на них санкций, как на Иран.

Помимо трёх основных импортёров – Китая, Ирана России, Туркменистан также рассматривает и направление проекта газопровода ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия

), начатого в декабре 2015 г. В союзнической главному интересанту проекта – США – Индии уже создана необходимая инфраструктура для приёма туркменского газа, но будущее строительства афганского и пакистанского участков газопровода остаётся туманным.

Что мы имеем в сухом остатке. А имеем мы то, что обладать ресурсами — это не всегда самое главное. Не менее важно умение их продать, это целое искусство. А не попасть в кабальную зависимость от одной страны. Ей Богу, мне это напоминает ситуацию в еще одной стране, гораздо большей по размеру и с большими запасами газа. Которые складывали яйца в одну корзину чуть ли не до последнего времени, менеджеры жирели и выдавали победные реляции о том, как все хорошо и вообще аналогов нет.

Хорошо, что хватило ума в последние годы диверсифицировать потоки, начать развивать промышленность и отказаться от кабальных соглашений о разделе продукции. Это внушает осторожный оптимизм и надежду, ну не может быть такого, чтобы две страны, имеющие самые крупные запасы газа в мире, не смогли бы найти покупателя.