Может ли твой клон целоваться с твоей девушкой и беременеть от нее? О том, как будущее диктует нам свои совершенно неожиданные и местами смешные законы.

Биотехнологии, навороченные гаджеты, искусственный интеллект, переход к новой этике… Будущее предстает нам в невероятно захватывающем виде. Посмотри, какие сложности в связи с этим ожидают наши административные и судебные кодексы.

Отцы и дети

Первый громкий звоночек прозвенел в 2000 году. Незадолго до того прославленный теннисист и миллионер Борис Беккер имел глупость (или счастье) на пять минут уединиться на задворках ресторана японской кухни с темнокожей незнакомкой. Борис думал, что то, чем он занимается с Анжелой Ермаковой, к рождению детей не приводит. У мулатки из России, однако, было иное видение ситуации, поэтому она произвела то, что в дальнейшем адвокаты Беккера в судах называли «похищением спермы».

Надо признаться, особого труда это похищение девушке не доставило, обошлось без пистолетов и черных масок: она просто аккуратно выплюнула кое-что в пакет, а потом уже совершила некоторые манипуляции с его содержимым в приватной обстановке. В результате Борис оказался отцом очаровательной рыженькой Анечки и плательщиком увесистых алиментов на воспитание девочки. Потому что ДНК-экспертиза убедительно показала: Боря должен платить. Что еще интереснее, в очень многих странах мира наследство поровну делится между всеми биологическими и усыновленными детьми вне зависимости от того, признавал родитель ребенка или нет, хотел что-то ему оставлять или нет, есть у этого ребенка другие родители или нет. Достаточно генетического теста — и новый претендент на поместье готов. Так что Аня не только получила алименты и всемирную известность, ей достанется еще четверть всего наследства Бориса.

Сейчас каталоги банков спермы — одни из самых засекреченных документов на свете, потому что зачатые спермой донора дети вполне могут взорвать мировой рынок здравомыслия, требуя своей законной доли — не выплаченных полвека назад алиментов, части наследства покойного папеньки, которым должны поделиться наследники, и прочая и прочая. (Кстати, женщин, сдававших донорские яйце­клетки, это тоже касается.) Поэтому уничтожение и сокрытие сведений о донорах стало задачей номер один для организаций, оказывающих подобные услуги, чтобы ни один любопытный ребеночек не имел шанса узнать, кто его дорогой папочка.

Но к нулю эти предосторожности сводит работа генетических лабораторий типа американской 23andMe, которая создает вполне открытые банки генетических данных, и любой, сдавший анализ, может проверить возможное наличие там своих родственников вплоть до пятиюродных братьев и сестер. После чего обычно не требуется быть таким уж Шерлоком Холмсом, чтобы вычислить возможного виновника твоего существования. Судебные прецеденты уже есть, и отвертеться от признания нового наследника донору практически невозможно, так как семейные и прочие кодексы писались совсем в иные эпохи и для иных условий. Пока непонятно, как именно их нужно менять в рамках новой этики.

Даже в России Гражданская коллегия Верховного суда в августе прошлого года разбиралась с подобным делом: тогда жительница Южно-Сахалинска Яна Токарева требовала взыскать алименты на воспитание своих близнецов с донора спермы Сергея Козлова. И это при том, что у нас-то доноры спермы пока еще официально не несут никакой ответственности за судьбу указанной биологической жидкости. Правда, справедливости ради отметим, что Козлов и Токарева были знакомы. Возможно, они сожительствовали и сперму на заморозку Сергей размещал именно для Яны. Просто Сергей уверял, что не обещал помощи в воспитании детей, а Яна настаивала на том, что обещал. Суд решил, что тут без пол-литра не разберешься, и иск Яны не удовлетворил.

Но это, повторим, в России. А вот в США, например, во многих штатах любые биологические дети пользуются практически теми же правами, что и официально признанные. На это, например, рассчитывает наша знаменитая журналистка Божена Рынска, вдова основателя канала «НТВ» Игоря Малашенко. Игорь покончил с собой, не выдержав баталий, которые вели между собой за его имущество жены — прошлая и нынешняя. Американский суд не признал русского развода и последующей женитьбы Игоря на Божене и, соответственно, отказался считать Божену сонаследницей.

К счастью, у Божены хранились биоматериалы Игоря, которые пара собиралась использовать для ЭКО. Журналистка нашла суррогатную мать, и на момент написания этой статьи остается всего несколько дней до предполагаемого рождения дочери Игоря и Божены спустя год после смерти Игоря. Эта девочка в глазах американского правосудия будет полноправной сонаследницей имущества своего отца, в равных долях с детьми от прошлого брака. Публика, восхищенно следящая за перипетиями этой драматической истории, энергично обсуждает, что будет, если суррогатная мать решит не отдавать ребенка Божене (на что имеет полное право согласно законам РФ), а сама включится в борьбу за миллионы Малашенко.

И знаешь что? Это только начало.

Когда ребенка можно будет состряпать в любой китайской лапшевне, просто раздобыв твой волос, каплю крови, слюну или микроскопический кусок кожи с простыни, — вот тогда начнется все самое потрясающее.

Трансгуманизм клонирования

В знаменитой «Саге о Форкосиганах», написанной в восьмидесятых годах XX века Лоис Буджолд, подробно расследуются прецеденты с клонированием и этичность любых манипуляций подобного рода. В саге рассказывается о клонах, которых выращивают безмозглыми тупицами, чтобы в нужный момент пересадить им мозги престарелых заказчиков (в дальнейшем тема эта эксплуатировалась великое множество раз — вспомним, например, фильм «Остров»).

Так вот, уже сейчас все это перестало быть фантастикой.

Этические проблемы в работах биологов вообще и генетиков в частности нередко занимают больше пространства, чем сама работа, осо­бенно в последнее время. Вот уже несколько лет, например, группы инициативных граждан бьются за свободу и достойное захоронение клеток HeLa, то есть Генриетты Лакс в ее посмертной ипостаси. Эта история началась в 1951 году, когда у Генриетты, умиравшей от рака шейки матки, без ее разрешения взяли образцы тканей из опухоли. Клетки опухоли оказались ужасно интересными, потому что были бессмертными. Они спокойно делились и не старели, став единственными клетками человеческого происхождения, которые на это способны. И продолжают делиться до сих пор.

Сейчас культура HeLa имеется во множестве лабораторий, уже семьдесят лет над Генриеттой ставятся бесчисленные опыты, она даже в космос летала, она пытается вылечить и рак, и СПИД, и кучу других болезней — в общем, ведет активнейший образ жизни.

Моралисты старой формации говорят, что все прекрасно, клетки — это только клетки. Моралисты новой формации заявляют, что ничего прекрасного тут нет, клетки человека должны принадлежать только самому человеку, а Генриетта не подписывала разрешения на эксперименты с ее тканями. Моралисты старой формации парируют, что в таком случае HeLa — это не столько клетки самой Генриетты, сколько клетки ее опухоли.

Моралисты новой формации утверждают, что опухоль является частью Генриетты, неотделимым имуществом Генриетты. В общем, ведется захватывающая дискуссия. Работы с зародышевыми тканями во многих странах мирах ограничены буквально несколькими днями существования этого зародыша. Но тем не менее очень горячи рассуждения, этично ли вырастить из зародышевых клеток ногу человеку взамен утраченной, если эти клетки принадлежат зародышу, который теоретически — если бы его создали не на лабораторном столе, а при нормальном человеческом сексе и не сделали аборт, а дали бы развиться и родили — стал достойным членом общества. В странах, где запрещено ЭКО, основная претензия к процедуре экстракорпорального оплодотворения заключается в том, что получившиеся лишние эмбрионы, в том числе эмбрионы с различными дефектами, придется уничтожать.

Но даже если зародышам дают развиться, новые этические дилеммы остаются. Вот в 2018 году китайский генетик Хэ Цзянькуй и несколько его единомышленников поспособствовали рождению на свет троих детей (из них двое были близнецами) с повышенным иммунитетом к ВИЧ. Дети были рождены в парах, в которых один из партнеров был носителем вируса. В качестве награды за свой подвиг Хэ Цзянькуй получил три года тюрьмы и штраф полмиллиона долларов за незаконную медицинскую манипуляцию: китайский суд счел, что процедура генной инженерии была проведена с нарушениями.

Кроме того, за детьми остается право подать в будущем на генетика в суд, если они сочтут, что его вмешательство в их геном принесло им какой-то ущерб (например, они, вероятнее всего, будут более чувствительны к риску подхватить одну из тропических лихорадок, чем среднестатистический китаец). И это кошмарный сон любых мечтателей о прорывах биотехнологий. Толпы граждан, требующих дать им миллион за то, что они не родились, например, калеками и потеряли право на социальную пенсию, — вполне ожидаемая ситуация скорого будущего.

Если пьян автопилот

Впрочем, не только биология доставляет много головной боли законникам. Взять, например, автомобилестроение. Машины с авто­управлением и без водителя уже не наше будущее, а практически наше настоящее. Но давай не забывать, что та же «Тесла» при переходе на авторежим напоминает водителю, что он должен всю дорогу держать руки на руле и быть готовым в любую секунду перехватить управление.

Исследования всех пяти аварий с «Теслой», начиная с гибели в 2016 году в Уиллистоне Джошуа Брауна, показывают, что аварии происходили и с водителями, державшими руки на руле, и с водителями, руль не державшими, но для «Теслы» такое предупреждение — единственный способ избежать многомиллионных компенсаций, которые ей пришлось бы выплачивать семьям пострадавших.

Поэтому переход на автомобили без водителей будет возможен только в той стране, которая практически отменит эти компенсации. Сейчас платят виновники аварий, страховые компании или вообще никто, но в случае автопилотов единственным плательщиком окажутся производители машин, а таких нагрузок индустрия не вытянет по определению. Поэтому человечество пока осмысляет, как разобраться с этим новым юридическим вызовом. И эта задача куда труднее, чем перестроить транспортные системы на автоуправление.

Невидимый глаз

Что делать, если твой сосед подсматривает за тем, как ты загораешь без штанов? Ответ: строить заборы выше. Что делать, если над твоим участком пролетает квадрокоптер и фотографирует тебя в тот момент, когда ты орошаешь землянику при помощи данного тебе природой шланга? Ответом на эти вызовы становятся принимаемые во многих странах ограничения на владение и управление коптерами, что, конечно, выглядит уступкой прогресса в пользу этики. А что делать, если фланирующий над планетой спутник снимает, как ты ковыряешь в носу, и широко транслирует это дивное зрелище по всей планете крупным разрешением? Так вот, спутники «Гугла» уже могли бы давать намного более четкую картинку, куда более четкую.

Google Maps могли бы быть истинным совершенством, но не будут. Все государства требуют от компании размывать те места на картах, которые данное государство желает видеть размытыми (то есть практически все государство). Вот в 2018 году Бельгия засудила «Гугл» за то, что на картах компании слишком хорошо видны два аэродрома, которые как бы не существуют. Швейцария требовала убрать ее со Street View целиком, так как это фактически слежка и нарушение приватности граждан, что и привело к размытию лиц людей в изображениях этого сервиса. Британские спецслужбы назвали деятельность «Гугла» «лучшим подарком террористам», которые теперь могут дистанционно изучить любой объект со всеми его лестницами, крышами, входами и выходами. А ведь гугл-сервисы и им подобные проекты являются лучшим подарком и для спецслужб, что, в свою очередь, тоже много кого не радует.

Смерть анонимов

С другой стороны, новая реальность не только создает новые виды правонарушений, но и заставляет махнуть рукой на старые. Взять, например, анонимки. С конца XVIII века по восьмидесятые годы века двадцатого написание анонимных писем, содержавших клевету или намеки на шантаж, в большинстве уголовных кодексов мира было преступлением. Многие детективные романы, начиная со знаменитого «Одним пальцем» Агаты Кристи, посвящались расследованию деятельности подлых анонимщиков.

В те времена получить письмо «Сэр! Ваша жина — подлыя карова и каварная изменщица, которая делает кой-что с викарием» — это было событие и кошмар. С распространением же Интернета и социальных сетей — во времена, когда день, в который никто не назвал твою жену коварной коровой, считай, потрачен впустую, — страшный яд анонимок потерял свою силу. Привлечь анонимщика к ответственности сейчас довольно трудно, так как, во-первых, его еще надо найти, а во-вторых, долго и нудно доказывать наличие осознанной клеветы и злого умысла.

И хотя дел о диффамации, троллинге и буллинге в соцсетях предостаточно в мировой практике, под прицелом закона оказывается, дай бог, 0,0001% сетевых троллей, что, возможно, и к лучшему. Хорошо хоть с ними теперь стреляться не надо: понятие «честь» в новой этике не самое распространенное явление.

Хотелось бы, конечно, посмотреть, как Хаммурапи пытается со всем этим разобраться.

источник