1 апреля в прокат выходит “Розовое облако”, хит кинофестиваля “Сандэнс”, предсказавший всемирную изоляцию. Фильм моментально стал хитом независимого кино и даже нашёл своё место у нас, что не очень характерно для бразильских фильмов. Иван Афанасьев рассказывает, что такого особенного в драме о людях, которых заперло в доме ядовитое облако, и почему она смотрится болезненно правдоподобно.

За год до “Розового облака” выходил ещё один фильм, рассмотревший феномен всеобщей изоляции с неожиданного ракурса, — “Платформа”, оперативно выкупленный Netflix испанский хоррор про закрытый вертикальный колодец, в котором люди жрут еду и друг друга.

Как и фильм Юли Жербази, испанская антиутопия снималась до пандемии и не планировала превращаться в пророческое кино, “всего лишь” обсуждая, возможна ли “спонтанная солидарность” в человеческом обществе в случае непредвиденных обстоятельств. “Розовое облако” тоже, в общем-то, обращается к этой теме, а сам фильм начинается с титра, своего рода оправдания, что был снят в 2017 году и закончен в 2019-м, до появления новостей о коронавирусе. Так что его пророческая природа — лишь пугающее совпадение. 

Мир охватывает пелена, спустившаяся с небес на землю, — никто не знает, умышленно ли, есть ли у этой газообразной субстанции какое-то сознание и является ли она продуктом искусственного происхождения. Но любой, кто попадает в розовое облако, умирает через десять секунд. Дабы уберечь граждан, правительства всех стран объявляют всеобщий карантин. Случайные знакомые Джованна и Яго планировали просто провести страстную ночь, но оказались заперты в доме Джованны.

У Яго в его квартире остался старый отец, нуждающийся в присмотре, дочь Джованны отправилась в гости к подругам. Поначалу всем кажется, что зловещая гадость снаружи рассеется если не через недельку, то через месяц-другой точно. Но облако не планирует уходить и задерживается на годы, а может, и на вечность. Между парочкой главных героев постепенно возникает неловкий союз, и вот уже Яго уточняет у Джованны, нужны ли им дети, — та отвечает отрицательно, мол, ни за что не променяет свою свободу на семейный очаг. Но ребёнок всё равно появится — с перспективой стать одним из представителей поколения, никогда не видевших ничего, кроме своего дома.

Постепенно в семействе Яго и Джованны всё начинает идти вверх дном — и особенно едет крыша у второй, ведь фактически она оказалась главным заложником ситуации. Облако забрало у неё не только свободу передвижения, но и свободу волеизъявления — появление чада в доме превращает и без того абсурдную жизнь, в которой люди изучают йогу в интернете и учатся проводить акупунктуру без использования рук, а также принимают роды по скайпу (!!!), в нечто совсем уж безысходное. И постепенно у Джованны начинают сдавать нервы. 

Яго, который в этой ситуации должен проявить особое понимание, по мере моральных сил и возможностей стремится компенсировать последствия своих семейных амбиций (“я хочу двух детей, а ты не хочешь ни одного — сойдёмся на одном”). Во второй половине фильма он даже становится более симпатичен зрителю, нежели его “изоляционная жена”: когда у той отказывают нервы, он до последнего стремится сохранить здравомыслие и оградить сына от озлобленной матери. 

“Розовое облако” демонстрирует, возможно, худший кошмар любого защитника традиционных ценностей. Мужчина оказывается на территории женщины, впадает в материальную зависимость от неё и вынужден смириться с ситуацией. Но всего этого не случилось бы, если бы он усмирил в своё время желание обзавестись семьёй при любых, даже самых невозможных обстоятельствах и задумался о том, насколько в такой ситуации оправданно желание продолжать род.

На самом-то деле, в “Розовом облаке” нет ничего революционного и сверхъестественного. Плюс-минус все выводы, которые из него выносятся, банальны, предсказуемы и едва ли откроют зрителю что-то новое. Временами фильм провисает по динамике — хотя какая тут может быть динамика, когда действие ограничено стенами одного дома. Но он лишний раз доказывает, что одно из свойств настоящего искусства — своевременность.

Фильму Юли Жербази повезло выйти в тот момент, когда из более-менее классической драмы из разряда “что, если…” он превратился в слепок времени, жутковатое кривое отражение нашей реальности. Как социальный хоррор он работает похлеще той же “Платформы”, в которой очевидна была её фантастичность и условность. Представить себе ситуацию, в которой люди всего мира оказались заперты наедине друг с другом и своими проблемами, потихоньку дичая до околопервобытного состояния, теперь куда легче. 

Иван Афанасьев