Она встречала меня каждое утро. Ее улыбка согревала меня на протяжении всего дня. Я вспоминал ее прекрасное тело вечером, а ночью она снилась мне в жарких снах. Девушка с рекламного плаката. «Ты записался добровольцем?» — спрашивала она.

По солнечной системе прокатывались войны. Марсианские колонии требовали независимости, Венерианские корпорации бились за рынки сбыта, на спутниках Юпитера вспыхивали кислородные бунты, а Земля, помня о своем статусе колыбели человечества, все еще пыталась диктовать правила игры. Враги менялись, солдаты же были нужны всегда. Моя родина в образе плакатной красотки звала меня. Земле была нужна моя помощь, смелость, преданность, моя жизнь! Я был готов отдать это все.

С детства я твердо знал, что буду пилотом-истребителем. Мой сосед, старый космический волк, был моим кумиром. Сколько раз я сидел у него дома и, раскрыв рот, слушал рассказы о войне, с трепетом рассматривая его Бриллиантовую Звезду.

— Разряды плазменных пушек выгрызали дыры в нашем строю, — он возбужденно размахивал стаканом, — но мы упорно прорывались к кораблю. Он походил на старую калошу и еле плелся, потому что эти идиоты замаскировали его под гражданский транспорт. Ха! Все знали, что в его брюхе закопался их Главнокомандующий. Мы перли напролом, потому что получили приказ: «Уничтожить»! Подфартило мне. Попал в главный двигатель. Жаль, что никто, кроме меня, не видел, как он полыхнул. Все погибли.

Содержимое стакана расплескивалось и окропляло все вокруг искрящимися брызгами, похожими на алмазы на ордене. Глаза рассказчика отливали стеклянным блеском, голос дрожал от напора эмоций. Он нащупывал орден и долго вертел его в дрожащих пальцах.

К вечеру рассказчик оказывался практически невменяем. Это меня не смущало. Я считал, что герой вправе позволить себе маленькие слабости. Как он выжил, не смогли сказать даже проектировщики космических скафандров. Увидеть свой орден ему так и не довелось.

Когда пришла пора выбирать профессию, я не секунды не сомневался — Космическая Академия. Ничто не могло поколебать моей уверенности в правильности выбора, даже прокушенный во время первого же занятия на боевом тренажере язык. Долгое время я не мог глубоко вздохнуть: болели ребра от тренировок на центрифуге. От тягомотных лекций ныли зубы: так приходилось стискивать их, чтобы не зевнуть во весь рот.

Из нас старательно и методично делали боевые машины. Мне пророчили великое будущее. Стрельбы — отлично, реакции — великолепны. Боевой дух — заслуживает отдельной награды. На тренажерах я уничтожал врагов тысячами, для меня это были просто точки на мониторе, а что находилось внутри, это была не моя печаль.

Последний экзамен. Я был уверен в себе. Поэтому спокойно открыл дверь и шагнул в тир. Инструктор был внешне строг. Он помог водрузить на голову напичканный электроникой шлем и вручил пистолет. Настоящее боевое оружие!

Хотя и анахронизм — в век лазерных пушек.

Кроме нас двоих в помещении никого не было, но я знал, все происходящее здесь транслируется на мониторы экзаменационной комиссии.

Заняв огневой рубеж, я с удивлением увидел перед собой множество плоских фигурок людей, размером не более нескольких дюймов и беспорядочно передвигающихся.

«Какой пустяк», — мелькнула мысль и я открыл стрельбу.

Пули прошивают металл, развороченные мишени падают одна за другой. Меня охватывает неведомый доселе боевой азарт, никакого сравнения с чувством, что испытываешь на тренажере. Выстрел — мишень, выстрел — мишень: я не умею промахиваться. Вскоре целей остается десять, потом семь, пять… А потом я мажу. Пуля уходит в пластик за стендом. Рука непроизвольно дрогнула: на стальном подиуме, среди механически дергающихся железяк, глаз уловил живое движение.

Белый мышонок...

Откуда он тут взялся?

«Задача: уничтожить все мишени», — напоминает инструктор.

Я послушно стреляю дважды. Мышонок в панике мечется между ними, не зная, за которой из них спрятаться. Глупыш. Ни одна из них не защитит от свинца. Я стреляю еще два раза.

Он пытается спрятаться за последней стоящей фигуркой. Поджимает одну из лапок и жалко попискивает. Ему страшно и холодно. Теперь я понимаю, что его появление здесь не случайно — это дополнительный «мешающий» фактор...

— Уничтожить ВСЕ мишени! — звучит приказ.

Я вскидываю пистолет...

Мышонок мечется из стороны в сторону. Вдруг замирает и сжимается в комочек, ожидая приближение смерти.

Я должен его убить!

Дрожащий кусочек плоти за изнанкой дурацкой мишени.

Я целюсь. Долго-долго...

Кажется, он от ужаса зажмурил глазенки. Его усы дрожат за мушкой...

Палец опускается на спусковой крючок. Мгновение — брызнет кровь, красными кляксами ляжет на серую плоскость-пустыню. Ошметки маленького тельца, разорванного пулей, разлетятся во все стороны. Крохотное сердечко вздрогнет в последних конвульсиях...

Сердце вдруг переворачивается в груди. Я понимаю, что не смогу выстрелить в это несчастное создание. Рука безвольно опускается.

— Курсант! — голос в шлеме стегает, как хлыст. — Убить!

Я оборачиваюсь и молча смотрю на инструктора. На душе пусто и холодно от осознания того, что этот приказ мне не выполнить.

Взбешенный офицер рвет оружие из моей мягкой ладони.

— Смотри, сопляк, как это делается! — он решительно вскидывает пистолет.

Неожиданно я бью его кулаком в подбородок. Резко, без замаха — как и учили на занятиях по рукопашному бою.

Тоже анахронизм, если разобраться, эти занятия...

Адмирал Звездного флота, полный кавалер Пурпурной Галактики, бывший Главнокомандующий в битвах за спутники Юпитера, прочел, наконец, мое личное дело. С треском захлопнул папку.

— Значит, мышь не смог прихлопнуть? — его голос был неприятен, как скрип ножа по стеклу. — Лучший курсант моей Академии!? Отличник! Первый из потока, допущенный к самостоятельным полетам. Блестящая аварийная посадка на Луне… и такое фиаско… — уголки его губ слегка дрогнули и приподнялись, обозначив разочарованную улыбку.

— В космическом сражении, сынок, — в его голосе появились доверительные нотки — ты должен уничтожать противника, не думая о том, что внутри космического корабля находятся люди. Ты — боевая машина. Машина не имеет право на выбор. Получив приказ, ты отвечаешь: " Есть!" — и жмешь на все гашетки.

Сцепив пальцы, он положил руки на стол и слегка наклонился в мою сторону.

— Будь на твоем месте другой, этого разговора не было бы. Но я не могу позволить себе роскоши терять столь обученные кадры. На самом деле смысл его прост — обычный тест, определяющий скорость реакции: время между появлением на стенде беззащитного существа и выстрелом. Стреляющие без колебаний отправляются в ударные истребительные эскадры; те, кто чуть мешкает, попадают охранять конвои. Твой же случай, вообще ни в какие ворота не лезет...

— Это глупый и жестокий тест.

— А что ты хотел? — адмирал тяжело вздохнул. Как не называй нашу профессию — солдат, истребитель, воин, — суть ее не изменится. Ты — убийца. Если сможешь убить живое существо — ничто не помешает тебе и в дальнейшем делать это еще и еще.

Он откинулся на спинку кресла.

— Я не формалист. Если ты сейчас, в моем присутствии пристрелишь эту тварь, то мы забудем о твоем провале. Ограничимся дисциплинарным взысканием за драку с офицером.

Он открыл ящик стола, достал из него свой пистолет и положил на стол. Моя рука непроизвольно дернулась к карману, где сидел мышонок. После стычки около стенда я схватил его и сунул за пазуху прежде, чем подоспевшая охрана скрутила меня.

— Бери! — Пистолет заскользил по гладкой поверхности в мою сторону.

Я поймал его, не дав упасть на пол. Долго и задумчиво смотрел на вороненую сталь. Наслаждался его тяжестью. Потом любовно провел рукой по стволу, по рукоятке, кожей ощущая ее шероховатость. Я прощался с боевым оружием, понимая, что никогда больше мне держать его в руках.

Адмирал напряженно наблюдал за мной. Вздохнув, я положил пистолет на стол.

— Нет.

— Что?! Ты понимаешь, что говоришь? Ты знаешь, что тебе за это грозит? — от волнения он лишился привычного для него командно-приказного тона.

— Да, сэр, — мой ответ был краток.

— Понятно, — устало произнес адмирал. — Ты сам выбрал это. Он медленно, как в забытьи, протянул руку, взял пистолет и положил его обратно. На несколько секунд воцарилась тишина. Потом он вздохнул и начал диктовать приказ в микрофон терминала. Слова падали на мою судьбу, погребая мечту о бесконечных просторах галактики, а я стоял и глупо улыбался, прислушиваясь к возне в моем кармане.

Мне удалось найти работу в одной маленькой компании. Каждый день, приходя с работы, я находил своего мышонка в совершенно неожиданных местах. Иногда он спал на моей подушке, один раз ему пришла в голову мысль поплавать в аквариуме с рыбками, а однажды я нашел его в микроволновке. Хорошо, что это случилось до того, как я решил разогреть ужин. Мышонок никак не хотел жить в своем домике. Я не сердился — как можно сердиться на единственного друга?

Только одно незаконченное дело оставалось в прошлой жизни.

Своего кумира я застал с бутылкой в руках, лежащего в полуобморочном состоянии на диване. Багровые пятна испещряли его одутловатое лицо. Запекшиеся губы были покрыты сизым винным налетом. Он тяжело, с хрипом дышал. Ниточка слюны протянулась из уголка рта к грязной подушке. «А ведь ему еще нет и тридцати», — подумал я, тряхнув его за плечо. С трудом сев, ветеран дрожащей рукой провел по спутанным волосам, на ощупь нашел стоящий на полу стакан. Налил полный и залпом выпил. Только после этого я смог задать ему мучивший меня вопрос.

— Сколько людей было в том транспорте?

— Стандартный пассажирский межпланетный лайнер. Полная загрузка. — Oн совершенно не удивился. — Там были беженцы… — повернувшись на мой голос, он поднял лицо; из искусственных глаз сочились слезы, — Около полутора тысяч. И я их всех, из-за одного… Я… Выполнял приказ… — его голос сорвался. — Я выполнял приказ!..- летел вдогонку мне крик.

На улице я поднял голову и долго смотрел на далекие звезды, ставшие для меня недостижимыми.

— Ты записался добровольцем? — привычно спросила меня с плаката моя бывшая мечта.

-Нет, — ответил я.

У меня еще был шанс стать человеком.

Бакк Ольга

источник