Голландский режиссер умудряется более полувека раздражать и провоцировать зрителей и критиков. В день его 85-летия вспоминаем все приключения кинотворца в Европе, Америке и снова в Европе.
 

Пол Верховен — счастливчик. Обидное слово его не берет, не липнет грязь. Изрядное количество скандалов, провалов, наград, пронесенных мимо, в его карьере всегда уравновешивалось вторыми шансами, любовью зрителя и пусть запоздалым, но признанием. Не все знают его имя, еще меньшее количество людей умеет его правильно выговаривать (Пауль Верхувен по-голландски), зато снятые им фильмы смотрели почти все.

Как нередко бывает с режиссерами, чьи фильмы считают «скандальными», Верховен живет жизнью закрытой и благопристойной. Жена и трое детей, никаких интриг и сплетен. На съемочной площадке, говорят, милейший человек, ни на кого голоса не повысит. Но с такой репутацией, как у него, можно и не прибегать к внешним эффектам — все знают и так, что имеют дело с человеком бескомпромиссным.
 

В кино Верховен шел постепенно и спокойно. Выпускник физмата, он отправился служить на флот, где вскоре и подвернулся способ попробовать себя в качестве режиссера. Это были рекламные короткометражки про морпехов, о том, как весело служить. Голландскому флоту нужен именно ты! Надо полагать, снимая через 40 лет «Звездный десант», Верховен вспоминал свой опыт пропагандиста.

После службы молодого режиссера уже ждали предложения работы на телевидении. От короткометражек он переходит к сериалам. На телефильме «Флорис» о средневековых рыцарях Верховен знакомится с Рутгером Хауэром — молодым, неизвестным, талантливым и поразительно красивым. Пятнадцать лет они будут не разлей вода. Верховен снимет актера в шести фильмах и назовет своим талисманом.
 

Впрочем, полнометражный дебют Верховена «Дело есть дело» был снят без Рутгера. Зато здесь режиссер впервые работал с другим талантливым дебютантом — оператором Яном де Бонтом, еще одним своим талисманом. «Дело» было комедией во французском духе, про двух подружек — амстердамских проституток. Черты стиля и темы Верховена — секс, насилие, гротеск и сатира — уже присутствовали в этой пробе пера, но волшебства еще не было. Дебют получился легковесным, скорее в духе 1960-х с их старомодными буффонадными клише и галереей веселых голландских извращенцев. Однако вскоре, в 1973-м, вышли «Турецкие наслаждения», где уже блистал Хауэр в паре с Моник ван де Вен. После премьеры Верховен проснулся не просто знаменитым, а великим.
 

«Турецкие наслаждения» назвали — и иногда называют до сих пор — лучшим голландским фильмом. Роман двух хиппи разворачивался в буржуазных Нидерландах 1970-х с их лицемерием и консерватизмом. Чувствуя, что их время уходит, прекрасные бунтари пытались натрахаться вдосталь и никак не могли. Нервический смех, спонтанные праздники и танцы на улицах — «Наслаждения» насыщены красками, как картины голландских мастеров живописи. Поэзия и физиологизм сошлись в фильме, не мешая друг другу. В Штатах картину прокатывали в порнографических кинотеатрах, но за провокацией нельзя было не заметить трагедию любви, достойную античных сюжетов, где Орфей не мог спасти свою Эвридику.
 

Верховен заработал первую номинацию на «Оскар» и репутацию режиссера, в одиночку отдувающегося за всю голландскую киноиндустрию. Ничуть не смущенный славой, незнакомый с творческим кризисом, он продолжил снимать шедевр за шедевром. Дуэт Хауэра и ван де Вен снова появился в «Кити-вертихвостке». Если «Наслаждения» были экранизацией современного романиста Яна Волкерса, в «Кити» Верховен обратился к автобиографии пролетарской писательницы Неел Дофф, бывшей проститутки, поднявшейся со дна.

Фильм не гремел так, как предыдущая работа Верховена, зато режиссер продемонстрировал, что не боится работать с историческим материалом и использовать разные интонации — как черной комедии, так и классической социальной драмы. При этом Верховен вновь показал зубы: снятый в мрачных, темных тонах фильм о бедняках, по которым прокатился каток индустриальной революции, смотрелся почти как манифест в защиту социализма. Заявление, сделанное в смутные «свинцовые годы» Европы, сотрясаемой уличными войнами между ультралевыми, ультраправыми (в Италии) и спецслужбами. Теперь от Верховена уже ждали сплошь политических жестов и потрясения устоев, и он не подвел.
 

«Солдаты королевы» стали первым фильмом Верховена о войне. С этих пор тема реальной или фантастической войны стала идефиксом режиссера. Верховен доверился войне, обнажающей человека, создающей героев, проверяющей чувства. Сам он вырос в оккупированной Гааге, над его домом детства пролетали ракеты «Фау-2», которыми нацисты обстреливали Великобританию. Дитя Второй мировой, он никогда не забывал ни ужаса, ни мрачного обаяния войны.

Национальный герой Эрик Лансхоф у Верховена на классического героя походил мало. Хауэр играл молодого европейского интеллектуала, антифашиста по обстоятельствам. Сбрасывая бомбы на Германию, он продолжал обмениваться открытками с однокурсником, вступившим в СС. Вторая мировая война оборачивалась не трагедией, а жестокими играми молодых львов. Из семерых друзей, большей частью шпионов-неудачников, выжили трое, а кто погиб, тот погиб нелепо.
 

«Солдаты королевы» оказались одним из самых смешных фильмов Верховена и одновременно диагнозом всей Западной Европе. Начавшись со сцен унижения новичков-первокурсников в университетском братстве, фильм в конце возвращается к восстановлению монархии, университетской жизни и прочих славных традиций. Обритая жена коллаборациониста, возлюбленная Эрика, говорит: «Главное, что мы выжили». Кредо героев Верховена — выживание любой ценой, и режиссер отдает им должное вне разоблачительного пафоса, зато с саркастическим юмором. Режиссер чувствовал себя вправе смеяться над чем угодно. Но голландское общество, озабоченное сохранением внешних приличий, не было расположено вечно терпеть остряка.

В 1979-м Верховен снял спортивную драму «Заводные» о молодых мотоциклистах-лихачах, юношах из рабочей среды. В этом фильме Хауэр уже не играл главную роль, а герои-панки даже не казались привлекательными и обаятельными. Роттердам был показан городом блистательного порока, диско, мрачных окраин. Экстремальный спорт, драки и пьянки — отчаянная попытка молодых людей найти себя и не умереть от скуки. Зрителям же было не скучно, но страшно. Верховена клеймили за неуважение к женщине, за полупорнографические сцены однополого секса и, конечно, за насилие, сплошное насилие. Местные консерваторы дошли до того, что учредили «антилихаческий» комитет.
 

Оставаясь самой значительной фигурой голландского кино, Верховен столкнулся с остракизмом на родине. В чем-то здесь можно усмотреть параллели с судьбой Бергмана, но если шведского классика могли критиковать лишь более-менее абстрактно, за «цинизм» или «буржуазность», Верховена было проще всего обвинить в безнравственности — вечно действенное обвинение в пуританском, несмотря на внешнюю либерализацию нравов, обществе.

Зрителя пугал и следующий фильм режиссера — триллер «Четвертый мужчина» по книге Герарда Реве, живого голландского классика с такой же репутацией несносного провокатора (алкоголик, мизантроп и открытый гей, не чуждый богоискательства). Фильм был своего рода репетицией «Основного инстинкта» — похожая на кошмарный сон мистическая история о роковой блондинке, любовь которой грозит смертью.
 

Верховен все откровеннее обращался к теме таинственной власти секса над человеком, параллельно размышляя о религии, которая обычно в его фильмах оставалась фигурой умолчания. Феномен веры в экранизации Реве оборачивался ужасной стороной: религиозное чувство оказывалось сублимацией сексуальности, и все вело к кошмару и безумию. Верховен вскрывал изнанку европейской культуры, ее верований и комплексов и не собирался останавливаться. Теперь его звал Голливуд, возможность развернуться по-настоящему и по-настоящему встревожить зрителей во всем мире.
 

Фильм «Плоть + кровь» (1985) стал рубежным. Последний (на долгие годы) европейский, первый англоязычный фильм Верховена уже продюсировал Голливуд. Американская сторона, разумеется, требовала, чтобы было меньше насилия и больше романтики, но уступки режиссера были по большому счету символическими.
 

Рутгер Хауэр, сыгравший средневекового фрилансера, вольного копейщика, вставшего во главе отряда головорезов, испугался: актер готовился стать положительным героем голливудских боевиков и начал остерегаться неоднозначных ролей. Уже снявшийся в «Бегущем по лезвию», он больше не хотел быть талисманом своего режиссера. Так, на фильме о конце старого мира и рождении новой эпохи распался прекрасный творческий союз.

Плоть и кровь — любимые темы Верховена. Так мог бы называться в общем-то любой его фильм. Потому эта картина в фильмографии режиссера символична. Поэма о пире во время чумы, об уходе человека средневекового и торжестве человека Возрождения, о любви и коварстве в осажденном замке. Трактат на тему формирования новой европейской аристократии, роли религии и науки, изложенный увлекательными средствами кино, с пиротехникой и поножовщиной. Закрыв (на время) для себя историческую тему, Верховен обратился к будущему.
 

В будущем секса не было, зато насилия — сколько угодно. 1980-е годы — это последние судороги холодной войны, сбывающиеся пророчества оруэлловской антиутопии, мрачное ожидание прихода Машины (за три года до «Робокопа» вышел «Терминатор»). В мире захвативших политическую власть корпораций бесстрастный робот-полицейский убивал все живое и все же отчаянно пытался вновь сделаться человеком. Голливуд и зрители проглотили фантастическую наживку и полюбили фильм, по существу обличавший капиталистическое общество отчуждения.

Именно из-за «Робокопа» Верховену доверился Арнольд Шварценеггер. Так голландец получил режиссерское кресло на проекте «Вспомнить все», экранизации классического рассказа Филиппа Дика, от которой до этого в ужасе бежал Дэвид Кроненберг. Гротескное и яркое в версии Верховена практически вытеснило мрачное и параноидальное из диковского рассказа о промывании мозгов. Шварценеггер играл роль вращающего глазами, играющего желваками пролетария на Красной планете, в одиночку уничтожая мировую диктатуру.
 

Таким — отвязным фантазером-затейником — и закрепился в коллективной памяти Верховен 1980-х, классик наивной и захватывающей научной фантастики, вечно юной, но все же устаревшей. Однако для Верховена уже близилось новое десятилетие поражений и побед.
 

Железный занавес пал, мир стал глобальным, из телевизора и газет говорили о наступлении эры вечной счастливой стабильности. Вновь надо было снимать о любви, а не о войне. В 1992-м Верховен ставит по сценарию Джо Эстерхаза «Основной инстинкт» — великий фильм, созданный на одном дыхании, притча о сексе, власти и непрекращающейся войне полов. Шэрон Стоун без трусов, детектив Майкл Дуглас с сигаретой и стаканом виски, белые шарфы и нож для колки льда — классика не нуждается в представлении.
 

Но, кроме этого, «Инстинкт» — это влюбленный взгляд европейца на счастливую Америку, гимн залитой солнцем Калифорнии, сверкающим автомобилям, темным очкам и хромированным поверхностям. Гимн, предсказуемо принятый консерваторами за проповедь насилия и сильно порезанный при выходе в прокат. Если на родине Верховену просто не давали денег, то в Америке режиссера 15 лет изводили требованиями соответствовать «родительскому» рейтингу PG-13, вырезать и сокращать. Верховен бросает вызов цензуре и ханжеству в своем следующем фильме «Шоугелз» (и проигрывает).

Лента «Шоугелз», версия «Всё о Еве» в интерьерах стриптиз-клуба, была полностью посвящена женскому телу, что восприняли как нарушение правил игры. Свобода нравов 1980-х сходила на нет, в моде вновь была благопристойность, а Верховен с энтузиазмом первооткрывателя любовался Америкой стриптиза, неона, игровых автоматов, сутенеров, наркоманов и проституток. Шок сменился смехом: напуганные эпизодами изнасилования и цинизмом персонажей зрители и критики насмехались над сумасшедшим голландцем и упражнялись в карикатурах на карикатуру.
 

Верховену дали «Золотую малину» за «самый худший фильм». Единственный из лауреатов, он пришел на церемонию вручения премии, чем взбесил всех еще больше. О неконтролируемом выскочке в конце концов просто перестали говорить. Бывший голливудский хитмейкер стал человеком-невидимкой — без почестей, титулов и учеников. Чужаку указали на его место.

Когда Верховен вновь обратился к войне и фантастике, сняв «Звездный десант» по роману Хайнлайна, дошло до смешного: злой шарж на милитаристское общество приняли за пропаганду милитаризма. Сказка про битву людей с пауками на пустынной планете была почти буквальной экранизацией приемов военной пропаганды, но никто, казалось, не хотел считывать никакие гиперболы в массовом кино. «Кто не с нами, тот насекомое, а не человек», — говорили герои Верховена, и это мнение, популярное в генштабах любой страны, приняли за мнение автора. В конце концов, США в этот момент не вели никакой войны — в чем же, спрашивается, пародия?
 

Конечно, фильмы Верховена со временем открывали заново, проходя все стадии — от фрустрации и нервного смеха до споров и принятия. По сей день американская критика возвращается к анализу «Десанта» и «Шоугелз», с удивлением замечая, что это было вовсе не глупо. Но все-таки попытки режиссера объясниться с массовой аудиторией на пальцах по большому счету провалились.

Тем более заметно это оказалось после «Невидимки» (2000) по Герберту Уэллсу, где зрителю стало особенно неуютно из-за необходимости смотреть на мир глазами незримого мерзавца-насильника. Женщина вновь представала объектом и жертвой, а разум и прогресс — тем, что ведет ко злу. Верховен и Голливуд говорили на разных языках, и, видимо, режиссер понял, что теряет здесь больше, чем получает. Корабль расправил паруса — Америка Верховена закончилась, Европа ждала своего сына домой.
 

В Голландии режиссер, уже привыкший к голливудскому размаху, несколько лет работал над фильмом о холокосте. «Черная книга» (2006) — своего рода сиквел «Солдат королевы». Ее замысел возник тогда же, в 1970-е годы. Верховен обратился к прошлому и вновь продемонстрировал свое бесстрашие, высказавшись на одну из самых табуированных тем: мрачные тайны Европы, странная война, союзы евреев с нацистами и нацистов с бойцами Сопротивления, сожженные документы и заживо погребенные предатели.

Сравнение с «Солдатами королевы» могло бы показать слабину стареющего режиссера, но этого не случилось — все тот же сарказм и то же чувство стиля. И Нидерланды снова влюбились в своего Верховена. Фильм стал местным лидером проката и получил все мыслимые национальные награды. История закольцевалась, можно было бы ставить точку и выходить на пенсию, не будь Верховен великим неутомимым.
 

Он вновь меняет страну и язык своего кино. Французская экзистенциальная драма «Она» (2016) не похожа почти ни на что снятое Верховеном ранее, и все же это Верховен, продолжающий говорить об одном и том же. Любовь и смерть, насилие и эрос.

От встречи с Черным человеком и противоестественного влечения сильной женщины к сексуальному маньяку до приемного черного ребенка семьи французских интеллектуалов — все это вновь вызов, пощечина общественному вкусу и нарушение всех культурных табу. Но на этот раз Европа вновь решила простить своего enfant terrible, а заодно одарить фестивальными наградами. Однако наивны были те, кто думал, что дары сделают Верховена более сговорчивым и удобным.
 

Следующий фильм Верховена «Искушение» (2020), лесбийская драма из жизни монашек XVII века, сделало неудобным режиссёра для отечественного экрана. Маэстро дожил до тех времён, когда его фильм запретили в России, более того — лента поставила своеобразный рекорд даже в этом: она была дважды запрещена к показу в нашей стране. В 2021 году Минкультуры отказалось выдать ему прокатное удостоверение, а в начале 2022-го все-таки выдало, но вскоре отозвало, а причастного к выдаче сотрудника уволило.

Под запрещенным «Искушением» скрывается биографическая картина о католической монахине Бенедетте Карлини, которая в XVII веке жила в маленьком тосканском монастыре, состояла в романтических отношениях с коллегой и наблюдала красочные религиозные видения.
 

В ближайших планах Верховена — фильм, проливающий свет на загадочные обстоятельства гибели Жана Мулена, героя французского Сопротивления, в лионском гестапо (снова Вторая мировая). До 80 лет режиссер работал без провалов — это уже константа. Он не боится модерна, обожает видеоигры, заворожен трансформацией социальных ролей.

И в то же время Верховен — человек с убеждениями. Зло в его фильмах отвратительно, герой мужественен, а героиня… женственна. Он глубоко образован и интеллектуален, но не видит ничего зазорного в том, чтобы показаться вульгарным. Совершенно далекий от напыщенного эстетизма, Верховен дает зрителю ту эстетику, которая пробирает до печенок. Враждебный, кажется, любому общественному устройству, Верховен все же любит человека — без идеализации, без романтики, но с чисто человеческой жаждой жизни. Кровь в его фильмах всегда алее, чем в реальности, но ведь так и должно быть.

Автор текста: Андрей Гореликов