В центре книги (в других переводах "… И в трещинах зеркальный круг") лежит история известной актрисы, которая во время беременности заразилась краснухой. Женщина узнаёт, кто именно виноват в её горе и делает месть целью своей жизни.

Джин Тирни сегодня мало кто вспомнит, а ведь она была одной из самых талантливых актрис классического Голливуда. Ей удалось поработать почти со всеми величайшими режиссёрами золотого века Голливуда (между 1910-ми и 1960-ми годами), но одно мимолётное прикосновение полностью разрушило жизнь Джин Тирни.

Актриса в 1943 году была беременна своим первым ребёнком и решила в последний раз выйти на публику, прежде, чем отправиться отдыхать и готовиться к родам. В те времена голливудская столовая была чем-то вроде клуба, куда нередко приходили американские солдаты, чтобы отдохнуть перед поездкой на фронт. А известные актёры приходили туда, чтобы оказать поддержку солдатам и вдохновить тех, кто может не вернуться домой.
Джоан Кроуфорд, Бетти Грейбл, Хеди Ламарр, Рита Хейворт, Джоан Фронтейн, и многие другие актрисы приходили туда, чтобы угостить солдат бутербродами с кофе и потанцевать с ними.

Муж актрисы ещё в начале войны уехал на фронт добровольцем. А она ездила по госпиталям, принимала активное участие в патриотических мероприятиях, старалась поддержать боевой дух солдат, раздавала автографы.
В ту ночь Джин также решила пойти поддержать солдат американской армии. Несколько часов она раздавала автографы и пожимала руки тем, кто хотел прикоснуться к звезде экрана.
Уже через несколько дней Тирни проснулась и увидела красные пятна на лице и руках. Врачи поставили диагноз — краснуха.
Да, это считается детской болезнью, которую малыши относительно легко переносят. Но для беременной женщины — это приговор. Практически любой ребёнок, родившийся у мамы, переболевшей краснухой, появляется на свет с тяжёлыми патологиями. В тот год вакцины ещё не было. И не было её ещё 20 лет. Врачи просто советовали избегать скоплений людей в первом триместре беременности.

Долгожданная Антуанетта Дарья родилась в 1943 году, раньше срока. И уже в первые несколько дней врачи сообщили горькую весть Джин и её мужу, Олегу Кассини: Дарья была практически полностью слепой и глухой, а позже у неё было выявлено серьёзное умственное отставание. Всё это было результатом краснухи, которой переболела мама. Девочка весила чуть больше килограмма при рождении и ей сразу сделали больше десяти переливаний крови.

Олег и Джин бросились ко всем светилам медицины, но результат всегда был одинаков — их дочь навсегда останется инвалидом и ей потребуется уход, невозможный в домашних условиях.

Малышке было четыре года, когда родители смогли принять очевидное, но такое трудное решение: поместить Дарью в больницу. Практически всю жизнь она пробыла в спецучреждении в штате Нью-Джерси.
Джин ненавидела себя. Она винила во всём только себя. Несмотря на то, что у них с Олегом родилась ещё одна, полностью здоровая, дочь, психическое состояние актрисы стремительно ухудшалось. На съёмках она забывала текст, постоянно опаздывала на смены. Джин стала частым гостем клиники для психологической реабилитации. Олег говорил: «Она начала разваливаться и жить жизнью „абсолютных страданий и отчаяния“.
Не выдержав состояния жены Олег решил уйти от неё. Ему опостылело быть нянькой для Джин.

Большая часть 50-х годов прошлого века прошла для Джин в поездках из одного центра психологической помощи в другой. Её мучили постоянные суицидальные мысли и маниакальная депрессия. 27 сеансов шоковой терапии. 27! Это ещё больше подорвало её состояние и память.
В 1953 году её концентрация стала практически нулевой, что, конечно же, сказалось на работе. В фильме „Могамбо“ её, в итоге, заменили на Грейс Келли.
В декабре 1957 года Джин встала на подоконник квартиры своей мамы на Манхэттене (14 этаж), где простояла 20 минут, просто смотря вниз. После этого Джин немедленно положили в психиатрическую клинику, потому что данный поступок был расценён как попытка суицида.
Выйдя из лечебницы актриса начала работать в магазине.

Но вернёмся чуть назад. Через два года после рождения Дарьи Тирни сидела со своими друзьями в кафе, когда к ней подошла женщина и рассыпалась в комплиментах, повторяя, что она большая поклонница Джин. А потом она произнесла: „Вы, наверное, меня не помните, но пару лет назад вы пожали мне руку и я никогда этого не забуду. Я тогда болела краснухой, но не смогла пропустить встречу с вами, и поэтому пришла, несмотря на плохое самочувствие. Все говорили, что мне не стоит идти, но я просто должна была это сделать: вы ведь были моей любимицей!“ Фанатка гордилась своим поступком, мол, вот на что она готова ради своей любимой актрисы. Тирни только спросила, когда именно это случилось и дата совпала со временем, когда она носила ребёнка.

Это подкосило Джин ещё больше. Она поняла, что её слава и известность привели к тому кошмару, в который превратилась её жизнь. Да. Вовсе не идиотка-фанатка, думающая только о себе.

Джин захлёбывалась в чувстве вины. Она не могла простить себя.

»Пустота внутри меня была как пещера. Она была милой девчушкой с золотыми кудряшками и нежной кожей. Внешне она выглядела как любой другой ребёнок. Я оплакивала Дарью и оплакивала себя."

 

Казалось, что дальше Джин ждёт только медленное угасание в какой-нибудь из лечебниц США. Ничто не могло вернуть её к жизни — ни поклонники, ни мимолётные романы, ни вторая дочь Кристина.
Но техасскому нефтяному магнату Говарду Ли удалось невероятное. Они познакомились в 1958 году.
Мужчина был старше актрисы на 20 лет и внешне совсем не был похож на героя-любовника. Но именно этот человек сумел сделать Тирни счастливой.
Кристина делилась воспоминаниями: «Говард очень любил маму. Он буквально понимал слова из брачной клятвы „в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, и пока смерть не разлучит нас...“

Джин вышла замуж за Говарда и даже вернулась в кино, на котором, казалось, поставила крест. Её красота, несмотря на все горести, шоковую терапию и медикаменты, оставалась такой же притягательной. Она говорила Джону Кеннеди на банкете, по поводу окончания очередных съёмок: „У меня есть муж, который любит меня, и ему все равно — сумасшедшая я или нет“.

Говард умер в 1981 году и его смерть стала второй огромной трагедией для Джин. Все десять лет, до собственной кончины, Тирни была опустошена, замкнута и хотела скорее „уйти“ к нему. К тому, кто любил её, несмотря ни на что.
Джин скончалась 6 ноября 1990 года.