Украинский журналист, один из основателей проекта Open Ukraine рассказал, как работать с обществом в бывшей УССР — с теми, кто находится по ту сторону фронта, с теми, кто нашел себе пристанище в Европе. Собеседник редакции попросил не называть его имени и не публиковать фото.

— Как украинское общество воспринимает все происходящее? Как с ним работать, на твой взгляд?

— Проблема в том, что как Украине преподносили всегда Россию соросята и иже с ними, бандеровцы. Они брали отсталые какие-то места, и только их показывали. Везде есть свои проблемы. Ты пройдешь по Нью-Йорку, нафотографируешь дерьма столько. Акценты ставились именно такие, показывать только плохое: «в России бродит маньяк, кого-нибудь убил», или «посмотрите, как в российской глубинке пьяный застрелил семью» или еще что-то. Такое продвигалось, и еще больше стало такого после 2014 года.

Но на Украине тоже хватает дичи, как везде. Надо объяснять: ребята, везде есть проблемы, надо просто представлять статистику. В Америке за год пострадало от стрельбы четыре тысячи подростков. Тысяча погибла, три тысячи раненых. В Америке! Ничего себе! Это проблема? Проблема! Это ужас-ужас и делает Америку отсталой и небоеспособной страной? Нет, не делает.

Тут нужно просвещение. Людям надо не пудрить мозги, а надо просвещать, надо объяснять, что да, в России есть объективные проблемы, мы от них не отказываемся, но в России есть объективное развитие. Например, я сам с удивлением узнал, что в России реально работают социальные программы, молодые семьи могут квартиры брать, и дают же.

— Мостов в новейшей России построили больше, чем за всю предыдущую историю…

—Да! Или вот у [российского предпринимателя Олега] Дерипаски на заводе, автобусы ПАЗ стали производить больше, чем производил Советский Союз штампованным методом. ПАЗ вообще был самый производящий автобусный завод в мире. Он производил 9 тысяч автобусов в год. Достигли этого технологией штамповки корпусов вместе с шасси, там шасси не было, а все было штампованное, только к нему колеса прикручивают — все очень быстро делалось. Но сейчас довели это до совершенства и стали более эффективны, чем советский завод. Это деталь, но из этих деталей и складывается общая картина. А таких достижений у России много.

Да, может быть, проблема с какой-то дорогостоящей критичной медициной, которая требует серьезных исследований. Но общая медицина, когда к тебе домой придет доктор…

— Достижение для Европы…

— Это фантастика, которую себе только богатые люди могут позволить, чтобы к тебе домой пришел доктор, на Украине этого уже нет — ты доктору звонишь. Опять же надо людям объяснять: у нас здесь нет никакого барьера по происхождению, языку, чем-либо. Вы можете пойти в политику.

— И как же это донести?

— Есть категория, которая не сразу воспримет то, что говорит Россия. На тебя воздействует пропаганда, плюс у тебя, возможно, действительно какие-то проблемы, которые ты связываешь с Россией. У тебя, возможно, восприятие затруднено, я ж об этом и говорю.

Но есть всегда люди, которые пытаются в этом разобраться, и надо начинать с них. Затем я все-таки надеюсь, что рано или поздно наши великие стратеги от обороны перейдут к каким-то более активным действиям, и все-таки, как ни крути, если продолжится работа по инфраструктуре, то будет результат.

Приведу частность: по инфраструктуре у нас просто ляжет экономика на Украине, социалка, все ляжет. У многих людей возникнут вопросы, что происходит. И возможно, некоторые из них как раз к этим средствам информации и обратятся. То есть это надо делать, и это надо делать с заделом на будущее. Потому что если собираетесь побеждать, то уже сейчас надо ковать орудия информационной победы.

Понятное дело, что нужно работать не только на Украину, надо работать на тех украинцев, которые в Европе оказались. Надо с людьми общаться. Сейчас многие в России не правы, они издеваются над теми, кто сбежал в Европу: дурачки, куда побежали, как вас там не уважают, к вам относятся как к хрюшкам-свинюшкам. Это задевает и симпатий не вызывает.

Это неправильно, это высокомерное отношение ближе нас с этими людьми не делает. Тем более, как минимум половина этих людей захочет вернуться назад. Практика показала, что первая волна беженцев уехала и половина ровно вернулась назад, даже чуть больше, потому что насмотрелись там всякого.

С этими людьми надо наоборот работать. Надо показывать их проблемы, надо подсказывать им, как эти проблемы решать в Европе. Я вообще выступаю за то, чтобы подсказывать, как им общаться с европейскими чиновниками. Прямо говорить: как уметь добиться своего у бюрократов — все вопросы у нас, все схемы лайфхаков в Евросоюзе в одном месте, вот здесь.

— То есть признать их нашими?

— Сделать их нашими, сказать: вы наши, мы за вас. Может быть, вы сейчас не считаетесь нашими, но мы вас считаем нашими, мы к вам относимся как к нашим.

— И показать это делом?

— И показать это делом, да, надо полностью с ними говорить на одном языке.

— То есть мы один народ?

— Не надо чморить их, сказать: вы хотите уехать — хорошо. Мы хотите даже связать свою жизнь с Европой — хорошо, мы вам поможем.

— Нам это объективно выгодно?

— Да, и даже если будет территория, откуда вы уехали, и вы сейчас нас не воспринимаете, что эти территории — часть России, но мы вас здесь ждем. Да, мы не ждем вас, если у вас будет антирусское накрученное восприятие, понятно, мы с вами будем работать, но тем не менее мы сделаем все, чтобы вы были нашими. Мы вас считаем нашими соотечественниками — двери открыты.

Филипп Прокудин