5 декабря 1961 года.

…Следователь: Беседовать нам предстоит много, поэтому хотел бы вас спросить, как вам будет комфортнее… Как к вам, Осип Семенович, обращаться? По имени-отчеству или по званию?
Осип Семенович: Мне кажется, обращаться в камере, какой бы комфортабельной она ни была, «товарищ полковник» — неуместно. С другой стороны, называть меня «гражданин Бондаренко» пока преждевременно. Валяйте по имени и отчеству.
Следователь: А почему вы себя назвали «Бондаренко»? Ведь это не ваша фамилия? И вы знаете, что мы это знаем.
О.С.: Привычка. Я ее носил дольше, чем свою первую. И пенсию под этой фамилией получаю. Это как домашний халат, к которому привык. Или домашние тапочки, которые изорвались, но привычные и уютные…
С.: Хорошо… Знаете, даже не знаю, с чего начать. К такому человеку, как вы, с банального — дата и место рождения, — как-то неловко. Даже поразительно, что вас удалось найти… Больше тридцати лет прошло, где вас только не искали, и вот — на тебе, под самым носом…
О.С.: А давайте тогда я начну. Вы же понимаете, что я не посторонний, и законы системы знаю, и знаю, что вряд ли отсюда выйду. Можно и мне что-нибудь у вас спросить?
С.: Хорошо. Так даже интереснее. Что вы хотели спросить?
О.С.: Кому в голову пришла идея книжку написать, чтобы меня найти? Вы же не будете говорить, что «Двенадцать стульев» парни написали экспромтом?
С.: Конечно, нет. А когда вам она попала в руки первый раз?
О.С.: Только весной 1928 года я услыхал, что есть такая забавная книжка. Раздобыл журнальчик, начал читать… Сначала занятно было, на пятой главе — вздрогнул, когда пошло описание примет, на десятой главе все стало ясно. Сильно сработали. По следу прошли четко. Хоть и изобразили всех нас шутами гороховыми, но весь маршрут за полгода, приметы всех контактов — один к одному. И намек про бритву я понял, сообразил, что это для меня специально написано. Кстати, а что с Воробьяниновым, пардон, с Воробьевым потом случилось?
С.: А вы куда делись в ночь на 27 октября 1927 года?