Жил-был обычный, ничем не примечательный палач. Но судьбе было угодно сначала сделать из него палача-суперзвезду, а затем изгоя. Встречай: Альберт Пьерпойнт и удивительная история его жизни!

За пределами манчестерской тюрьмы Стрэнджуэйс шел проливной дождь. Ночной охранник на проходной клевал носом над вчерашней газетой, на столе бубнил старенький радиоприемник. Видимо, блюстителю порядка все-таки удалось отключиться, так как он не услышал звонка в дверь. Но поздний визитер был настойчив: он позвонил еще и еще раз.

Встрепенувшийся охранник кинулся к входу и загремел ключами. «Мистер Пьерпойнт, добро пожаловать в тюрьму Стрэнджуэйс! Вы уж извините, я не сразу открыл, со слухом туговато последние годы… Давайте я вас к директору провожу, он хотел вас видеть сегодня. Погода-то поганая выдалась, не находите?»

Всю эту тираду нерадивый охранник выдал, пока самый известный палач в Англии, да и во всей Европе, отряхивал зонт и снимал мокрый плащ.

Альберту Пьерпойнту еще не исполнилось сорока пяти, но выглядел он на десять лет старше. Невысокого роста, с большой залысиной, заметным брюшком, слегка оттопыренными ушами и ничем не выдающимися чертами лица, он напоминал среднестатистического обывателя, а не человека, вершащего правосудие собственными руками.

Пьерпойнт шел за охранником по тюремным коридорам, освещенным тусклыми мерцающими лампочками, и путь этот не внушал ему ни благоговения, ни страха. Скоро он уже сидел в кабинете начальника тюрьмы, который любезно предложил ему обогреться перед камином, перед тем как идти ужинать и отдыхать.

— Он вас знает.
— Простите, сэр?
— Он знает вас. Этот Джеймс Генри Корбитт, приговоренный. Говорит, что вы с ним… эээ, пели в пабе, кажется.

Пьерпойнт озадаченно покачал головой.
— По правде сказать, сэр, не знаю никого с таким именем. Может, просто сумасшедший.
— Да нет, не похож… — Начальник встал с кресла, подошел к бару и плеснул себе в стакан виски. — Выпить хотите?

Альберт оторвал взгляд от огня.
— Нет, сэр, я не пью. Мой дядя всегда говорил: «Если не можешь заниматься этим без стакана виски, вообще не занимайся».
— Одобряю, — похвалил начальник и сделал большой глоток.

Той ночью палачу не спалось. «Он знает вас». Кто, черт возьми, этот Корбитт? Пьерпойнт жадно выкурил первую за день сигарету, глядя в тусклое рассветное небо через окно с решетками, потом отправился в камеру с эшафотом и занялся обычными приготовлениями. Уточнил вес груза, который должен быть больше повешенного, но не слишком тяжелым, чтобы не оторвать ему голову. Проверил работу механизма. Выкурил вторую сигарету и вернулся в камеру, в которой провел ночь, чтобы поздороваться с помощником из гражданских, приставленным к Пьерпойнту на эту казнь.

Аккурат в девять утра Альберт в сопровождении двух охранников и помощника подошел к камере. Перед тем как зайти, посмотрел в глазок. И моментально побледнел. Едва ли тюремщики и напарник Пьерпойнта заметили перемену. Палач дождался, пока ему откроют дверь, и ступил в камеру. Вставший ему навстречу приговоренный пробормотал:
— Привет, Тош.

Секунду Пьерпойнт сомневался, но потом, посмотрев осужденному прямо в глаза, с неуместной теплотой произнес:
— Привет, Тиш, приятель.

Повернул его к себе спиной, стянул кисти рук ремнем и сказал:
— Следуй за мной, Тиш, я о тебе позабочусь.

Через полминуты все было кончено. Пьерпойнт славился своими быстрыми казнями. Закуривая третью сигарету, он заметил, что руки слегка дрожат, чего прежде никогда не случалось. Да что уж там, сейчас он бы не отказался и от стакана виски!

Дорога к эшафоту

Семья Пьерпойнтов ничем не отличалась от остальных семей в провинциальном английском городишке Клейтоне, что в Западном Йоркшире. Кроме одной незначительной детали: они были палачами. Первым профессию освоил отец Альберта, Генри Пьерпойнт. Его имя значилось в списке официальных палачей Великобритании с 1901 по 1910 год.

Примерно раз в месяц почтальон приносил папаше Пьерпойнту конверт из министерства с пометкой «секретно». После ужина, раскурив трубку, Пьерпойнт старший распечатывал конверт и, изучив содержимое повестки, сообщал жене, что, мол, так и так, в таких-то числах этого месяца он уезжает в командировку. Супруга Пьерпойнта и соседи семьи, конечно, догадывались о ремесле Генри. Однажды, перебрав в местном пабе, Генри подвел к друзьям зашедшего за ним десятилетнего сына Альберта и, положив руку ему на плечо, с гордостью сказал: «Однажды мой сын станет палачом!»

Для семьи Пьерпойнтов эшафот был единственным способом вырваться из серого мирка ничем не приметного города, повидать мир (в колониях ведь тоже казнили), подзаработать деньжат, в конце концов. Генри Пьерпойнт продержался на козырном месте девять лет, успешную карьеру оборвала неуемная тяга к алкоголю. Воздержанность к горячительному — одно из главных требований, которое предъявляли соискателям на должность палача. В тюремных кругах была популярна анекдотичная история про то, как принявший на грудь перед казнью палач чуть не повесил священника, решившего милосердно поддержать приговоренного и постоять с ним на эшафоте.

С уходом из профессии Генри палачи в семействе Пьерпойнт не перевелись. В 1906 году в список палачей был зачислен дядя Альберта, Томас. Да и сам Альберт не прочь был продолжить семейный бизнес. Даже в школьном сочинении на тему «Кем я хочу стать, когда вырасту» он честно накорябал, что хочет, как папа и дядя, стать палачом.

Оказалось, это не так легко. В 1931 году 26-летний Альберт, прозябавший на работе развозчика бакалейных товаров, написал в Комиссию по делам тюрем запрос на принятие на работу. Ответ поверг Альберта в уныние: вакансий нет.

Вторую попытку пробиться на желанное место Альберт предпринял в начале 1932 года. Вскоре пришло письмо, в котором говорилось, что Альберту Пьерпойнту долженствует явиться в Лондон, в тюрьму Пентовилль, для прохождения курса обучения мастерству палача.

Мечты сбываются

Альберт прибыл в Лондон смурным сентябрьским утром и уже на вокзале почувствовал себя потерянно и неуютно. В общем, так, как чувствует себя любой, кто впервые в жизни оказался в большом городе. Согласись, оригинальная идея — приехать в большой город и покорить его, став палачом, а не участником какой-нибудь «Фабрики звезд». На Пьерпойнте был лучший твидовый выходной костюм, но его парадность меркла на фоне пестро разодетой толпы.

На поиски тюрьмы у Альберта ушло около часа, и все это время он шарахался от автомобилей, мчавшихся по оживленным улицам. Наконец провинциал с потрепанным чемоданом, в котором была смена белья, подошел к тюремным воротам. «Я спросил охранника, сколько претендентов на должность палача, а он мне ответил, что сегодня я уже десятый», — позже напишет в автобиографии Пьерпойнт.

Неделю Альберт провел в стенах тюрьмы, тренируясь на кукле по прозвищу Старина Билл. Билла за эту неделю повесили несчетное количество раз, и самые лучшие «казни» провел ученик Пьерпойнт.

Имя Альберта было занесено в список, но еще не палачей, а их помощников. Некоторые начинающие палачи отказывались от ремесла уже после первой казни, нередко их рвало прямо на эшафоте, но Альберт держался молодцом. Следующие десять лет он исправно выполнял работу помощника — иногда при своем дяде, иногда при других именитых палачах. А в 1941 году 35-летний Пьерпойнт был наконец внесен в список официальных палачей. Так началась его шееломательная, то есть головокружительная, карьера.

Трудовые будни

Анни Флетчер, супруга Пьерпойнта, коей он обзавелся в 1943 году, была миловидной женщиной из приличной семьи, ровесницей Альберта. Анни оказалась куда сдержаннее мужа, который был не прочь посмеяться и поспорить, и, возможно, поэтому они счастливо прожили много лет. «Какие бы слухи обо мне ни ходили, Анни переносила их с той же стойкостью, с какой морская королева переносит небольшой шторм» — так описал Пьерпойнт свои отношения с женой.

Молодожены обосновались в Манчестере, и жизнь потекла своим чередом. Анни работала в бакалейном магазине, а Пьерпойнт по-прежнему развозил продукты (правда, уже на грузовике), время от времени уезжая на пару дней, чтобы кого-нибудь повесить. Последнее получалось у Альберта все лучше и лучше.

Отчасти причина его мастерства крылась в правильном отношении к своему делу. «Я не обдумываю решение суда. Я знаю только, что человек должен умереть. И я отнесусь к нему с должным уважением». Альберт проворачивал всю процедуру быстро, на раз-два-три. В среднем на то, чтобы зайти в камеру смертника, перевязать ему руки, провести в соседнюю камеру с эшафотом, надеть на голову белый мешок, затянуть на шее петлю и толкнуть рычаг, открывающий створки под ногами приговоренного, у Пьерпойнта уходило от 9 до 12 секунд. А однажды Альберт установил мировой рекорд по скорости казни через повешение — справился всего за 7,5 секунды.

Казни нацистов

Все эти успехи не остались незамеченными в Министерстве иностранных дел, куда Альберта вызвали в ноябре 1945 года. Кумир англичан фельдмаршал Бернард Лоу Монгомери лично просил его, простого палача из английской глубинки, осуществить приговоры осужденным немцам из концентрационного лагеря Берген-Бельзен. Монти выбрал Пьерпойнта за то, что тот проводит казни быстро и гуманно. Это необходимо было для международного престижа Англии. Вернувшись домой после исторической встречи, Альберт поделился новостями об оказанной ему чести с женой. И хотя обычно они не обсуждали ту, другую его работу, Анни не могла сдержать радости за мужа.

Первый раз Пьерпойнт полетел в Германию в декабре того же 1945 года. Ему предстояло казнить 13 человек за один день. В эту группу входили, например, Йозеф Крамер, прозванный за жестокость «Бельзенским зверем», Ирма Грезе, забивавшая кнутом людей до смерти, и другие знаменитые фашистские выродки. На Пьерпойнта группа приговоренных не произвела пугающего впечатления, как раз наоборот: «Я знал о их преступлениях, но против своей воли почувствовал жалость к этой сбившейся кучке людей, ждущих своего часа». Альберт имел неосторожность поделиться своими чувствами с приставленным к нему солдатом, и тот довольно жестко оборвал палача: «Если бы вы побывали в Бельзене, вы бы не жалели этих людей».

За следующие четыре года Пьерпойнт ездил в Германию и Австрию раз двадцать пять, а общее число повешенных им немцев составило примерно двести человек. Немецкие казни поправили шаткое финансовое положение семьи Пьерпойнтов. Как-то Анни достала из большой жестяной коробки деньги, которые Альберт привозил из Германии, и предложила мужу открыть бар. «Я по характеру человек общительный и люблю бывать среди людей, вот и согласился». Уже в начале 1946 года в Манчестере появился паб под названием «Помогите бедному борцу» (кстати, в английском слово «struggler», то есть «борец», созвучно слову «strangler» — «душитель»).

Как-то вечером, вскоре после первой поездки в Германию, Альберт в компании жены слушал радио, по которому передавали новости с судебных процессов в Германии. «Палачом на предстоящих казнях станет наш соотечественник Альберт Пьерпойнт», — объявил диктор. Это сообщение сделало из скромного и вполне обычного палача знаменитость.

Смертная казнь

За последние 500 лет человечество изрядно подобрело и даже стало рассуждать о недопустимости смертной казни. Немного статистики.

■ Единственная страна Европы, где применяется смертная казнь, — Белоруссия.

■ Последняя смертная казнь в России состоялась 2 сентября 1996 года, а с 19 ноября 2009 года Конституционный суд постановил, что в России больше не должны выноситься смертные приговоры.

■ Два региона мира, лидирующие по количеству смертных казней: Центральная Азия и Ближний Восток.

Палач-суперзвезда

Уже на следующий день после сообщения по радио к дому Пьерпойнтов подтянулись первые журналисты и фотографы. Народное ликование по поводу расправы над нацистами удвоилось оттого, что люди знали, кто именно отомстит за их убитых и замученных родных. Фотографии Пьерпойнта стали появляться в газетах, зачастую с громкими подписями вроде «Народный мститель» и «Вершитель правосудия». Постепенно Альберт стал одним из самых популярных людей у себя на родине. Десятки журналистов мечтали взять интервью у того, кто творит возмездие за целую нацию, и часами просиживали в баре Пьерпойнта. Но Альберт не комментировал свою работу, а слишком настойчивых просителей выпроваживал сам, благо физической силы хватало.

Кому он не мог отказать в общении, так это родственникам погибших от рук нацистов. Каждый вечер в паб приходили самые разные люди. То застенчивая пожилая леди с испещренным морщинами лицом, то молодой парень, выпускник частной школы. Все они покупали Пьерпойнту выпивку, а если была возможность, то, облокотившись на барную стойку, волнуясь, тихо говорили: «Мистер Пьерпойнт, когда будете вешать этих чудовищ, вспомните о моем…» Далее следовали варианты: сыне, брате, женихе или муже. Им Альберт ничего не говорил, но принимал напиток и ставил его на полку за стойкой. Однажды вечером Анни насчитала на этой полке не меньше пятидесяти стаканов виски.

Продолжали захаживать в переполненный паб и постоянные посетители. С одним из них, субботним, Альберт даже пел дуэтом комические куплеты. Поющий посетитель называл Альберта Тош, а тот его — Тиш. Обычные английские прозвища для людей, которые вроде и приятели, но не считают нужным узнавать имена друг друга. Настоящее имя Тиша Пьерпойнт узнал лишь тогда, когда повесил его в манчестерской тюрьме 28 ноября 1950 года. «Тиш частенько приходил в паб с девушкой. Я помню субботу, когда он пришел один и ушел очень рано. Потом я понял: он ушел, чтобы убить ту девушку». Это было, пожалуй, первое потрясение палача, связанное с его работой.

Но эпизод не повлиял на работоспособность Пьерпойнта, он по-прежнему оставался самым популярным и востребованным палачом в Англии и Европе. Даже в преступном мире казнь от руки Пьерпойнта считалась в некотором роде почетной. Кому-то «везло». Например, британскому фашисту, утонченному и аристократичному Джону Эймери. «Мистер Пьерпойнт! Давно хотел встретиться с вами», — произнес Эймери, когда Пьерпойнт зашел в камеру. «Правда, не при таких обстоятельствах», — добавил Эймери, пока палач связывал ему руки. Как видишь, даже заурядный исполнитель грязной работы в определенном историческом контексте может стать звездой. Но что если этот контекст поменяется?

Из героев в убийцы

Не каждому палачу удается побывать и всенародным любимцем, и всенародным изгоем. Пьерпойнту удалось и то и другое, причем в кратчайшие сроки. Спустя несколько лет после нацистских казней отношение к профессии палача претерпело изменения. Одно дело — вешать плохих немцев, совсем другое — накидывать петлю на шею англичанам. Особенно женщинам. В 1950-е феминистки разошлись не на шутку. Пьерпойнт так до конца жизни и не понял непоследовательности женского движения: «Они требуют равных прав с мужчинами, но при этом настаивают на отмене смертной казни для женщин, что нелогично». Альберт не знал, что в ближайшее время разъяренные женщины объявят его своим врагом номер один.

Англичанка Рут Эллис как нельзя лучше подходила на роль жертвы коварных мужчин. Во время слушаний ее дела за стенами тюрьмы собирались тысячи горожан, в основном женщин, скандировавших лозунги и размахивавших плакатами «Помиловать Эллис!». История 28-летней красавицы с высветленными волосами, представшей перед судом, была одновременно трагична и романтична.

С детства мужчины использовали Рут, у нее было несколько выкидышей, работала она в ночном клубе. Своего последнего сожителя застрелила за многочисленные измены. Эллис призналась в преступлении, но суд отказался смягчить приговор. Казнь Рут была назначена на 13 июля 1955 года и осуществлена знаменитым Пьерпойнтом.

Когда Альберт выехал из тюремных ворот на полицейской машине, толпа облепила ее, и стекла автомобиля покрыли многочисленные плевки. Рут Эллис стала последней женщиной, казненной в Англии. А Пьерпойнта заклеймили убийцей, и еще несколько месяцев прохожие выкрикивали ему вслед ругательства.

Закат палача

Смертную казнь в Англии отменили в 1964 году. Пьерпойнт успел уйти на покой за восемь лет до этого события, в 51-летнем возрасте. На его счету было около 450 висельников. Существует лирическая версия биографии самого известного английского палача, согласно которой Пьерпойнт отошел от дел, потому что «осознал».

На этой версии, в частности, построен сюжет фильма 2005 года «Последний палач», посвященного жизни и работе Альберта. Весьма сомнительно, учитывая, что в автобиографии Пьерпойнта нет ни строчки раскаяния. Он не считал, что его работа сложна с моральной точки зрения.

Просьба Альберта вычеркнуть его фамилию из официального списка палачей скорее уж связана отчасти с усталостью, отчасти с недовольством низкой ставкой палача.

Еще несколько лет Анни с Альбертом прожили в Манчестере, занимаясь своим новым пабом «Роза и корона». Вскоре бездетная чета Пьерпойнтов продала питейный бизнес и переехала в тихий приморский городок Саутпорт. Здесь Альберт начал работу над мемуарами под названием «Палач: Пьерпойнт». Доход от продажи и переизданий книги, ставшей бестселлером, позволил Пьерпойнту и его супруге жить безбедно до самой кончины, которая настигла Альберта в 1992 году, в 87 лет, а Анни — шестью годами позже. «Я не принимал чью-то сторону, я делал свою работу. Все эти люди, которые прошли через мои руки, все они делали шаг в неизвестность. И за одно это я снимаю перед ними свою шляпу».

Профориентация

Отношение к экзотической профессии палача менялось в зависимости от времени, эпохи и страны.

Например, в Средневековье и в Новое время палач в Европе был если и не изгоем, то чем-то вроде (а в Японии считался именно изгоем, принадлежал к касте «нечистых» — баракуминов). Обычные европейцы предпочитали не иметь с палачами дел, за исключением тех случаев, когда просили палача вправить вывихнутую руку или продать чудодейственный отвар трав — благодаря работе с человеческим телом палач неплохо разбирался в его устройстве. Частенько социальная изоляция приводила к тому, что палачи женились на дочерях палачей, образуя в итоге династии, в которых мастерство передавалось из поколения в поколение.

источник