«Я служил в железнодорожных войсках, в Красноярском крае, между Минусинском и Абаканом. Мы должны были там отсыпать какую-то трассу. У нас были КрАЗы, причем аккумулятор был только на одной машине. Заводились так: ставили один КрАЗ, который с аккумулятором, и он начинал другой КрАЗ таскать по тайге, по бездорожью. Таскал 20 минут и заводил с толкача. И тогда он работал до тех пор, пока двигатель не высыпался, пока он не умирал. Один месяц выдерживал, другой полгода выдерживал. Если ты заглох — все, до свидания. Заглох на трассе — и привет. Пока работали весной, летом, осенью — нормально, нестрашно. Но зимой это было жутко. Заглохнуть на трассе в тайге — фильм ужасов. И я это пережил.
Я отслужил год, уже был младшим сержантом, командиром взвода, а по должности старшим нормировщиком производственной части. И получилось, что машину я почти перестал водить. Это потом и сыграло роковую роль. В один прекрасный мартовский вечер я был дежурным по роте. Дежурный взвод зачем-то работал в ночную смену, и надо было отвезти им еду. Но это было громкое название — еда. В бак после чая наливалась вода, бак обычно даже не мылся, бросалась туда практически нечищеная картошка, селедка черно-коричневого вида, которая 20 лет уже где-то на складе мариновалась, потом эта вся жижа варилась. Селедку с картошкой вынимали — это было второе, а первое — бурая, черно-малиновая жижа. Еще хлеб давали. Он был замерзший и непропеченный. Его рубили топором.
Читать дальше »