Обычно мы представляем себе крепостных крестьян этакой безропотной, бессловесной массой, которая боялась лишний раз косо посмотреть на своих угнетателей, не то что сделать что-то поперёк их воли.
 
В большинстве случаев так и было на самом деле. Однако, как известно, загнанный в угол зверь может загрызть любого.
 
Были ли у крестьян законные способы защитить себя?
 
Согласно «Соборному уложению» окончательно попавшие в крепостную кабалу земледельцы всё же сохраняли небольшой объём прав. Так, согласно статье 94, помещик, унизивший честь крестьянина, обязан был заплатить ему рубль. Не Бог весть что, конечно, но ведь на практике и этого не платили никогда.
 
А по статье 71 за непредумышленное убийство крестьянина помещика могли посадить в тюрьму, а за умышленное и вовсе казнить (вплоть до правления Елизаветы Петровны).

Однако на самом деле любые жалобы крепостных либо просто не доходили до суда, либо спор решался в пользу того, кто больше даст, то есть в пользу помещика.
 
Вот и получалось, что крестьяне просто не видели другого выхода прекратить мучения, кроме убийства своего хозяина или суицида.
 
Справедливости ради, поначалу второй вариант выбирался гораздо чаще. На тот свет отправлялись либо повесившись, либо утопившись в близлежащем водоёме. Обычно это был удел молодых девушек, которые были обесчещены помещиком, но порой руки на себя накладывали и будучи не в силах терпеть постоянные побои. Самым вопиющим случаем, пожалуй, была смерть восьмилетней дворовой девочки помещиков Щекутьевых, утопившейся после очередного избиения.

Однако в деревнях, где люди жили подружнее, крестьяне всё чаще сговаривались отправлять на тот свет своего мучителя. Если в первой половине XVIII века такие случаи были редкостью, а крепостные ещё надеялись на справедливый суд, то спустя 100 лет не проходило уже ни одного года без десятка (а то и нескольких) убийств помещиков.
 
За что крепостные расправлялись с хозяевами?
 
Самых популярных мотивов, толкавших крестьян на преступление, было два. Мстили либо за поругание чести дочерей, сестёр или жён, что у некоторых помещиков было поставлено на поток, либо за садистские избиения и издевательства.
 
В 1809 году вологодские крестьяне убили барина Межакова, изнурявшего своих людей тяжёлой работой просто забавы ради. В заговоре участвовало больше 10 человек, которые выманили его в рощу, где и застрелили.
 
Александр Струйский, владевший пензенским имением Рузаевка, и вовсе был зарублен топором. От своих крепостных он получил прозвище «страшный барин». В голодный 1834-ый его крестьяне питались мякиной, но помещик отказывался помогать им хлебом. Более того, на отхожие промыслы или даже просто собирать милостыню Струйский никого не отпускал, а пытавшихся уйти возвращал. Один из таких отчаявшихся людей попробовал нарушить запрет, но помещик вернул его насильно. В следующий раз крестьянин пошёл с топором и, вновь повстречав барина, добился своего.
 
Помещика Кучина, который тоже к своим крепостным «был лих», задушили прямо в кровати подушкой. Мужчина был весьма крепким, поэтому пока двое крестьян душили, ещё несколько мужиков держали руки и ноги.
 
Любителям побаловаться с чужими жёнами тоже, порой, доставалось как от самих женщин, и от их мужей. Так кончил свою жизнь помещик Краковецкий. В своей деревне он, что называется, не пропускал ни одной юбки, но одна из девушек решила положить этому конец. Она согласилась прийти на свидание в означенный час, подговорила несколько подруг и своего жениха, и все вместе они удавили героя-любовника, а потом выбросили его бездыханное тело в придорожную канаву, где ему, строго говоря, было самое место.
 
Считается, что такие притеснения крестьяне терпели в основном от дворян среднего достатка. Настоящие богачи, дескать, были более цивилизованными и знали меру своих прихотям. Лучшим опровержением этого мнения послужит смерть фельдмаршала Каменского.
 
Один из виднейших военачальников империи настолько замучил своих орловских крестьян, что в 1809 году его зарубили топором и тоже на почве сексуального насилия. Красок ситуации добавляет тот факт, что престарелому прелюбодею был 71 год, а его очередная жертва годилась ему даже не внучки, а в правнучки.
 
За девочку отомстил её брат, и раз от расправы был не застрахован даже фельдмаршал, то неудивительно, что за годы крепостничества по заслугам получили сотни других дворян-преступников. Так что, не принимая мер против помещиков в судебном порядке, власть буквально провоцировала крестьян на то, чтобы они решали свои проблемы самостоятельно.